Стюарт задумчиво хмыкнул.

– Нехорошее, всё-таки, у меня предчувствие...

Мрачные думы его прервал стук, – пришла Элла. Он впустил её в комнату и слегка смутился.

– Как тебе эта гостиница? – поинтересовалась она.

– Нормально, но что-то меня настораживает.

– Что именно?

– Сам понять не могу.

Они сели на кровать: Элла погладила смущённого Стюарта по голове и поцеловала в холодный лобик.

– И сколько же разных мыслей роится в твоей голове?.. Я разделяю твои ощущения, но давай не будем на них концентрироваться, – она ещё раз поцеловала его в лоб и в щёчку.

– Спасибо, дорогая.

– О, уже дорогая? – бледные щёки покрыл слабый румянец. – Тогда я буду называть тебя дорогой.

– Почему не дешёвый? Хе-хе, шучу.

Он прижался губами к её ладони.

– Кстати, хотела сказать... Моя подруга, Марьям, не очень хорошо относится к темнокожим. Боюсь представить, что будет, если она узнает о наших отношениях, тем более таких спонтанных... Давай пока неделю обойдёмся без «дорогих» при людях, хорошо? Так наши отношения будут более логичны, если мы постепенно их проявим и чуточку больше узнаем друг о друге. Позже я ей всё обязательно расскажу, хорошо?

– Хорошо, только уже почти все с поезда прознали про нас.

– Пусть болтают, я лишь переживаю за Марьям. Она точно сидит в неведении.

– Это та невысокая блондиночка?

– Да. Мы дружим ещё со школы, поэтому я так волнуюсь за неё.

– А почему она плохо относится к темнокожим?

– В подростковом возрасте к ней долгое время приставал друг семьи – взрослый темнокожий мужчина, потому она остерегается и остерегает меня.

– Ты, надеюсь, не боишься меня?

– А чего бояться? Я тебя люблю, а не боюсь, любимый мой.

Стюарт слегка наклонился к ней и пристально посмотрел в блестящие мёдом глаза. Неудержимая радость сверкала в них.

– И тебя не пугают наши спонтанные отношения?

– Нисколько. Я всегда верила в любовь с первого взгляда, потому счастлива, что со мной это произошло. Знаешь, я безнадёжный романтик, хоть и пыталась это отрицать.

– Романтик... Честно, мне казалось, что ты высокомерна и строга.

– Все мне так говорят и, к счастью, ошибаются. Ты и так это понимаешь, я надеюсь.

– Понимаю, – после небольшой паузы он продолжил: – А я вот никогда не думал, что вообще влюблюсь, но... «Любовь выскочила перед нами, как выскакивает убийца, и поразила нас сразу обоих», да?

– Да.

Положив свою ладонь на её и не веря своему счастью, он аккуратно провёл холодными пальцами по её горячей щеке и прильнул губами к тонким губам. Она сразу ответила на его поцелуй и углубила его, обняв возлюбленного за шею и прижавшись к нему.

К сожалению, их прервал постучавшийся в дверь Сэмюель, и Стюарту пришлось выйти к нему в коридор.

– Стюарт, пошли завтракать; там такая вкуснятина! – воскликнул композитор, беря тяжело вздохнувшего приятеля за руку.

– Вы идите, я позже подойду. Я ещё не все вещи разложил.

– Хорошо!

Уик вернулся к вставшей с кровати Окаолле.

– Наверное, Марьям меня уже заждалась, – сказала она. – Я пойду, хорошо?

– Да, конечно, – с ноткой досады ответил он.

– Ты только не расстраивайся, вечером я постараюсь к тебе прийти и... Давай почитаем ещё один роман?

– С радостью! Вслух?

– Можем и вслух, если тебе так хочется.

– Спасибо, дорогая. Буду ждать.

Они попрощались поцелуем и спустились на первый этаж, где услышали брань и громкие хриплые голоса, резавшие слух: усатый мужчина с сиреневыми волосами, внешне похожий на брата Сифон Цербет и мужчина в каске рьяно спорили о чём-то, в то время как Ахерона и Ехид наблюдали за ними, как за скучным фильмом.

Смерив их удивлённым взором, возлюбленные разделились и, набрав еды, зашли в столовую: Элла Окаолла отправилась к Марьям Черисской, а Стюарт Уик к Сэмюелю Лонеро, Петру Радову и Табибу Такуте.

– Ба! Вот и наш романтик! – ласково засмеялся Пётр, когда пришедший сел рядом. – Ну что, как тебе гостиница?

– Неплохая, – ответил Стюарт.

– Согласен, но я бывал в гостиницах и лучше!

– Тоже мне, сравнил ляшку с пальцем. Это гостиница трёхзвёздочная, а ты нам про пятизвёздочные рассказывал, – сказал Табиб.

– Откуда ты узнал, что она трёхзвёздочная? – подивился Радов.

– Ахерона сказала! – перебил доктора композитор. – Я её разговорил, и она мне всё-все рассказала про нашу гостиницу! А Табиб рядом сидел.