Нет. Он не мог себе этого позволить. Не сейчас. Ни раздражения, ни агрессии, ни злости. Ни даже долбанной ревности, которая изводила его больше всего остального. Только с ней. С той, которая не лебезила перед ним, не заглядывала в глаза и не несла несусветную чушь, лишь бы привлечь его внимание. Она не такая. Раньше она казалась ему безвольной. Но как же он ошибался. Тина оказалась той, которая всю душу ему вымотала. Выжала, как тряпку и бросила под ноги, вытирая ноги.

А ведь рыжая считает, что всё наоборот. И вот она в корне не права.

Заблуждения… они так коварны. Они толстой верёвкой обвивают наши ноги, в то время как мы смотрим только на небо. Мечтая о чём-то недосягаемом и отчаянно веря в свои силы, выносливость и нерушимость. Какая ирония…

И вот они пришли к тому, с чего начинали. Только вверх ногами. Теперь не он, а она не оставляет ему выбора.

— И как ты себе это представляешь? — Слегка дрожащей рукой, Стас потянулся к ней, но остановил себя. Сжав пальцы в кулак, оставил эту затею, и выжидающе посмотрел на её профиль. — Просто… чтобы я понимал.

— Не представляю, — ответила с напускным превосходством, не узнавая своего голоса. — Даже не хочу голову этим забивать. Просто… — Повернулась к Холодному и, забравшись на подоконник, подняла ноги, — не понимаю зачем тебе это нужно.

Ей пришлось собрать в кулак всю свою храбрость. Гоня поганой метлой неуверенность и чувство дискомфорта, кажется, она впервые говорила с ним так открыто. Что стало триггером, до сих пор не поняла. То ли мягкость с его стороны, то ли собственная глупость. Можно ли с ним говорить откровенно? Она понятия не имела.

— Я же говорил…

— В том-то и дело, Стас. Ты много чего говорил. С первого дня нашего знакомства. Говорил и делал. Я не знаю, как могу доверять тебе. — Пожав плечами, куснула губу. — Передо мной постоянно возникают картинки… и их не стереть. Понимаешь? У меня нет кнопки "удалить". И я понятия не имею, что тебе нужно сделать, чтобы я перестала думать об этом. Я благодарна тебе за отца. Правда. Очень благодарна. Но ведь на благодарности далеко не уедешь.

— Но ведь ты что-то чувствуешь. Не только благодарность. Я же вижу, Тина. — Его длинные пальцы сомкнулись на подлокотниках. Крепко стискивая их, Холодный тяжело дышал и, честно говоря, едва сдерживал себя, чтобы не…

— Это не важно, — даже не стала отрицать. Бесполезно и глупо. — Это не имеет значения после всего, через что ты заставил меня пройти. Неужели ты не понимаешь?

— Я понимаю, — тихо произнёс, глядя на то, как она обнимает собственные коленки. Не поворачивая к нему головы, терзает свои губы мелкими укусами. — Я всё прекрасно понимаю. — И не может не признать, что она права. Полностью и безапелляционно.

— Поэтому я спросила: зачем тебе это нужно?

Повисшая пауза была так красноречива. И так болезненна. Словно сочащаяся кровью открытая рана. Пульсирующая и ноющая дыра, чёрт возьми. Стас продолжал смотреть на Кристину немигающим взглядом. Заметил как от напряжения её ноздри слегка трепетали. Выдерживая паузу, она будто ждала его следующего хода.

И… вздрогнула, когда он, опираясь на свои руки, начал медленно подниматься с кресла. Стискивая зубы и тяжело дыша, выпрямлял руки, а затем и ноги. И, оказавшись в вертикальном положении, ладонями впился в подоконник, блокируя её ноги.

— Что ты… Стас! Боже! Что ты творишь?! — Не веря своим глазам, смотрела на него, как нечто сверхъестественное. — Сядь обратно!

Боялась пошевелиться. Боялась, что одно её неловкое движение может сбить его с ног. С Ног!

— Не хочу, — процедил, поднимая голову и улыбаясь. Эта улыбка выражала и радость, и невообразимую боль.

— Тебе же больно! — Её шепот показался ему криком. — Так нельзя!

— Можно, — произнёс на выдохе. — Только осторожно…

Он уловил её дыхание и удовлетворённо закачал головой. Она должна знать. Ему казалось, что именно она и должна была увидеть это первой.

— Ты, — задыхаясь, Кристина расправила плечи и прижалась спиной к стене позади себя. Её глаза распахнулись шире, а лицо посерело. — поверить не могу.

— Я тоже, — тихо взвыв, Холодный сместил руки ближе к её ногам и большим пальцем коснулся тонкой щиколотки. Едва не застонал от удовольствия. Так давно… он так давно жажда этого прикосновения. Малейшего. Даже самого не значительного. — Можно вопрос?

Пристально глядя в зелёные озёра, он продолжал вырисовывать на её щиколотке узоры. Видел, как она трудом сглотнула и напряжённо кивнула, отвечая на его просьбу.

— У тебя кто-то есть?

Кристина открыла рот, собираясь ответить. Но, словно передумав, сомкнула губы и нахмурилась.

— Я просто хочу понимать. Я не… — его голос был спокоен, а взгляд казался тёплым. — Это твой друг… — сглотнул неприятный ком в горле, — Артём. Что у тебя с ним?

— Ничего, — сухо произнесла, стараясь не думать о том, как с ней поступил её бывший друг. Дважды он предал её. И теперь она даже думать о нём не хотела. — Ничего. — Повторила, пожимая плечами.