А себе Кристина приобрела браслет. Розовый кварц и аквамарин смотрелись на её руке волшебно. Она читала про эти минералы и пришла к выводу, что они вполне сгодятся, как талисманы для неё. И искренне верила, что розовый кварц усилит её интуицию, а аквамарин принесёт ей спокойствие и духовное прозрение.

Поговорив с мамой по телефону, Кристина отправила ей фото заката и приятного приобретения. Съела кофейную конфету и ответила на пару сообщений от бывшей одноклассницы. Когда-то они неплохо ладили, и даже проводили время в одной компании. А после… всё изменилось. Лучшая подруга оказалась вовсе не подругой. А вслед за ней Кристина отдалилась и от остальных. И… ей было вполне комфортно.

И то, что она так быстро сдружилась с Татьяной, стало для неё приятным сюрпризом. Ведь… планировала оставаться отстранённой. Планировала не подпускать близко никого. И Таня. Она стала для Кристины глотком свежего воздуха.

К тому времени, когда Кристина окончила переписку с Дариной, солнце окончательно скрылось за горизонтом, оставляя после себя лишь тусклые разводы цвета спелых персиков. И, откинув волосы за спину, девушка уже собиралась уходить. Как…

— Думал, что не дождусь тебя.

Вздрогнув, дёрнула головой влево. Рот открылся сам по себе, словно от невысказанных слов. И рука, гладившая волосы, застыла, чувствуя, как прохладные медные пряди утекают сквозь пальцы.

Стас, стоя в паре метров от неё, и, опираясь на ходунки, дружелюбно улыбался ей. Его чёрные волосы были слегка взъерошены. Привычное напряжение в его взгляде отсутствовало. Там была лёгкость. И… если бы она не знала его так хорошо, то подумала бы, что это самый обаятельный и душевный парень из тех, кто ей встречался.

— Что ты делаешь? Тут? — Добавила, сдвигаясь на край скамьи. — Ты один?

— Меня подвезли. — Продолжая улыбаться ей, он медленно приблизился, толкая ходунки вперёд и следуя за ними. — Ты не против? — Он кивнул на скамейку, намекая на то, что тоже хотел бы присесть.

— Нет, — мотнула головой, и её брови машинально съехали к переносице. — Садись…

Наблюдая за тем, как он это делает, Кристина пыталась представить, насколько ему было больно. И чувствовал ли он вообще боль?

— Я просто хотел увидеть тебя. Ненадолго. — Поправив самого себя, он снова сверкнул зубами. Его взгляд задержался на тонком запястье, где красовался браслет из нежных розовых и голубых бусин. — Красивый. Тебе идёт. — И сам не заметил, как его рука потянулась к карману на брюках, сжимая спрятанную там маленькую коробочку с подарком.

Примет ли?

Да, нет! Наверняка откажется. Даже думать не станет.

Но всё же он попробует. Попытает счастья, хотя даже не надеется на него.

— Я уже домой собиралась, — она пожала плечами и ладошками впилась в шероховатую деревянную поверхность скамьи. Большими пальцами поддела края платья, слегка натягивая ткань на колени и прикрывая их. — Находилась…

Холодный опустил взгляд на её ноги. Она была в босоножках. Каблук хоть и был толстым, но казался достаточно высоким. Её лодыжки совсем слегка отекли. И кто вообще обувает каблуки, когда идёт за покупками?

На Тину не похоже.

— А я, дурак, надеялся тебя пригласить на вечерний променад, — Стас усмехнулся, покачивая головой, — разбежался…

И первая часть его откровения, и вторая показались ему смешными. Куда не плюнь — везде намёк на его ограниченность.

— Откуда узнал, что я здесь? — ей бы хотелось говорить с ним жёстче. Хотелось бы быть непреклонной. Хотелось бы просто встать и уйти. Но ноги не слушались. И крошечный бесёнок, настаивающий на том, чтобы она осталась, оказался в разы громче голоса рассудка.

— Ты же знаешь, — он слега пощурился.

— Никита. — Чётко произнесла имя его приятеля. — Как я сразу не догадалась?..

— Не злись на него, — Холодный провёл по своим волосам пальцами, как бы зачёсывая их назад. — У него не было выбора…

И даже не сразу осознал, что этими словами лишний раз усиливает её веру в то, что он безнадёжен.

— Ясно. — Согнув в коленях ноги, Кристина разгладила тонкий чёрный материал на своих бёдрах. — И… я, если честно, не знаю, о чём мы можем говорить.

А ему и не надо.

Просто смотреть. И можно вообще не произносить ни единого звука. Просто созерцать. Любоваться веснушками, которые она забыла замазать, и слегка вздёрнутым носиком. Наблюдать за тем, как лёгкий вечерний ветерок играет с рыжими волосами, снова заставляя их танцевать. Он мог бы сидеть так бесконечно. И никакие разговоры не нужны.

А она гадала: как долго он сможет претворяться? На сколько его хватит? Это ведь не он. Не тот Холодный, которого все знают. Не тот, за кого он себя выдаёт.