— Ха-ха. Серьёзно? Да ладно! — Кён нарочито громко засмеялась. — Откуда тебе знать, не побывав на моём месте? Может, поменяемся жизнями?

— Онни, ты чего? — Анна слегка сжала зубы. Кён поёжилась.

На следующий день Кён всерьёз взялась за поиски нового детского сада для сына. Поскольку полностью отказаться от английского было невозможно, в первую очередь она искала садик, где преподавали этот язык, но где на английском говорили бы только на уроке, а всё остальное время можно было говорить на родном языке безо всяких штрафов и санкций. Кроме того, она обязательно уточняла, есть ли у преподавателей документы, подтверждающие их квалификацию. Анна теперь каждый день стала присылать одно-два сообщения о том, как проходит день Джейми в садике.

«Похоже, Джейми очень любит картошку. Сегодня за обедом он съел целую тарелку картофельного салата, и я принесла ему добавку. А воспитательница спросила: „Вери гуд?“, и он в ответ кивнул. Так мило».

Если кивающий головой ребёнок это мило, то другие дети, которые на вопрос воспитателя отвечают: «Ес, сэнкью», — великолепны. А среди великолепных детей милый ребёнок выглядит смехотворно. Однако Кён вовремя опомнилась и просто отправила «Спасибо!» в ответ на сообщение. Безо всяких смайликов и сердечек. Она наконец выбрала новый сад, куда перевести Джейми. Но Кён решила последовать совету тамошнего директора, которая рекомендовала вплоть до последнего момента не сообщать в нынешнем садике о переходе, чтобы это не отразилось на отношении к Джейми.

* * *

Ранним вечером ребёнок начал жаловаться на самочувствие. Несколько раз его стошнило, и начался понос. Родительский чат детсадовской группы бурлил. У половины детей выявились такие же симптомы: у кого-то дети уже по три-четыре раза сходили в туалет, кого-то безостановочно рвало, а кто-то из детей весь покрылся сыпью. Симптомы указывали на пищевое отравление.

«Я случайно в детском рюкзаке обнаружила это», — написала одна из мам и прикрепила к сообщению фотографию. На ней была обычная бутылочка йогурта. А дальше шла фотография крышки крупным планом, где был указан срок годности. Он истёк два дня назад. «Ребёнок сказал, что ассистентка раздала всем по баночке этого йогурта, но мой просто взял её и принёс домой. Потому что я хорошо научила его, что нельзя есть угощение из чужих рук».

Никто ничего не ответил. И Кён тоже. Можно подумать, что кто-то из родителей будет учить ребёнка есть всё, что дают чужие! Одна из мам наконец прервала молчание:

«Мы тоже всегда запрещаем есть подобные угощения, но тут, видимо, из-за того, что это раздали в садике, он не смог отказаться».

Было очевидно, что главным виновником детских недугов оказался просроченный йогурт. Кён никак не могла перестать думать об упомянутой выше ассистентке. В чате происходило сразу несколько связанных между собой разговоров: о том, что в детализации счёта на предоплату питания в начале месяца не фигурировал никакой йогурт; о том, что на родительском собрании перед началом обучения говорили про строгий запрет на постороннюю еду.

«Я сейчас ещё порасспрашивала ребёнка: говорит, что это не первый раз. Что эта ассистентка и до этого иногда угощала чем-то детей. Приносила всякие печенья или жевательные конфеты из магазина».

«Ого, а я и не знала!»

«Сама на свои деньги покупала? Зачем?» «Ничего себе!»

Кён, которая ждала подходящей паузы, чтобы вклиниться в разговор, мельком посмотрела на сына. Он распластался на диване и был поглощён мультиками на канале «Дисней». А в чате уже основной темой обсуждения стало соблюдение санитарных норм в садике.

«Они хоть иногда стирают эти свои футболки, в которых ходят в саду?»

«Ой, а фартуки то какие грязные! По- моему, они вообще не особо следят за чистотой там».

В итоге все единодушно согласились, что нельзя просто закрыть глаза на пищевое отравление, и решили, что следующим утром вместо детей в садик придут их мамы.

Следующим утром Кён подошла к кабинету директора на десять минут позже условленных девяти часов. В этот момент одна из мам, которая в прошлом была юристом, но сейчас оставила свою работу ради воспитания ребёнка, уже объясняла директору все детали происшествия.

— Вы же сами несколько раз говорили, что дети здесь получают только органическое питание, разве нет?

Директор выразил своё сожаление по поводу случившегося и пояснил:

— Все официальные приёмы пищи действительно состоят только из органических продуктов. Вы хоть сейчас можете спуститься на кухню и не найдёте там никаких нарушений.

Директор добавил, что срок годности всех продуктов тщательно контролируется. Но поскольку йогурт принесла помощница по собственной инициативе, то администрация не смогла отследить, что продукт просрочен, и теперь директор полностью берёт на себя ответственность за недостаточный контроль над персоналом.

Теперь вперёд выступила другая женщина:

— Тогда я вообще ничего не понимаю! Зачем помощнице потребовалось тратить собственные деньги на то, чтобы угостить детей просроченными йогуртами? Какой у неё был мотив?

Неожиданно Кён поразила догадка, от которой ей стало не по себе. Может ли кто-то подтвердить, что в действиях Анны не было никакого умысла? Только она сама! Кён чувствовала себя неловко оттого, что никто другой из присутствующих до сих пор не высказал эту очевидную мысль. Директор и его заместитель вывели собравшихся женщин в коридор. Вдоль стен длинного коридора стояли помощницы воспитателей в фартуках салатового цвета. Место Анны было в самом конце коридора. Её фартук весь был замаран пятнами разного размера. У других помощниц фартуки были не менее грязными. Директор остановился перед Анной. Она поздоровалась со всей процессией. В этот момент Кён порадовалась, что оказалась в самом её конце.