Анна

Девушка… девушка… девушка… девушка… девушка…

Вдоль стен длинного тихого коридора каждые десять метров стояли ассистентки. Безмолвные молодые женщины, одетые в отглаженные до хруста салатового цвета фартуки, стояли, упёршись взглядом в затылок впередистоящей коллеги. Кён не ожидала увидеть среди них знакомое лицо. Она даже представить такого не могла.

* * *

Кён не считала себя высокомерной и не считала себя вправе судить о чужой жизни. Она была домохозяйкой. У неё была учёная степень, и некоторое время она читала лекции в небольших университетах там и здесь, но всё это осталось в прошлом. Она вышла замуж весной того года, когда ей исполнилось тридцать два. Муж был на три года её старше, получил специальность врача общей практики и сейчас возглавлял клинику косметической и пластической медицины. Когда любопытствующие спрашивали, как она познакомилась с мужем, Кён всегда отвечала, что на танцах. На что спрашивающие либо удивлялись: «Неужели?», либо всем своим видом выражали любопытство. И каждый раз в такие моменты Кён переполняло чувство, будто она живёт совершенно уникальной жизнью. Конечно, нелегко было бы объяснить, что значит «уникальный» в данном случае. Но она точно не имела в виду ту уникальность, под которой понимают нечто единственное в своём роде. Кён действительно познакомилась со своим будущим мужем на встрече любителей латинских танцев, но они не танцевали. Они вообще никогда не танцевали друг с другом. Кён до сих пор даже ни разу не видела, чтобы её муж танцевал. Так же как и её муж никогда не видел Кён танцующей. Когда ей исполнился тридцать один, Кён почувствовала, будто весь мир повернулся к ней спиной. Защита диссертации откладывалась ещё на один семестр, и, кроме того, она рассталась со своим молодым человеком. В попытке сбежать от всего этого Кён отправилась в путешествие по Восточной Европе, но и там для неё ничего не изменилось. Да, её окружали красивые пейзажи. Но не настолько уж и красивые. И даже глядя из окна на течение Дуная, она непрестанно думала только о числе тридцать один. Вернувшись домой, она объявила, что возьмёт небольшой тайм-аут, чтобы разобраться в себе, чем вызвала недовольство родителей. Они это услышали как «ещё некоторое время поживу для себя». Отец пригрозил, что лишит её финансовой поддержки, если она и дальше продолжит валять дурака. Кён не обратила на это внимания.

От скуки она зарегистрировалась на форуме любителей латиноамериканских танцев и, почитав его, узнала, что каждые выходные в районе Синсадон в одном клубе проходят уроки сальсы. Она часто бывала недалеко от того места. В какую-то незадавшуюся субботу, когда у неё не оказалось никаких планов на день, поддавшись импульсу, Кён пришла в этот клуб и открыла для себя очарование сальсы. Хотя правильнее будет сказать, что очаровал её не сам танец, а общество участников этого клуба. Людей было немного, и занятия были организованы таким образом, что новичкам давали в пару опытного партнёра. Участники в большей массе своей были примерного одного с Кён возраста. И они сильно отличались от её прежних знакомых. Они относились друг к другу с искренней симпатией. Новичков они принимали в свой круг сразу же и окружали их заботой, шутками и дружеской атмосферой. Они знали только имена и возраст друг друга. А в том мире, в котором росла Кён, это было равносильно тому, что они и вовсе ничего не знают друг про друга. Это удивило и тронуло Кён до глубины души. Ей нравилось, что достаточно сказать о себе только имя и возраст и не открывать других подробностей своей жизни. Другой вопрос, что в её жизни и не было ничего такого, что стоило бы скрывать.

Кён начала полноценно тренироваться, присоединившись к тридцать седьмому потоку учащихся. Через несколько месяцев у них планировалось показательное выступление. В потоке было пятнадцать мужчин и пятнадцать женщин. Каждую неделю по средам и субботам они допоздна упражнялись в танце, а после окончания занятия продолжали веселиться до утра. Сложно описать, с каким удовольствием они пропускали по кружке пива, натанцевавшись до седьмого пота. Кён словно открыла дверь в доселе неизвестный ей мир. «Может, это и есть раскованность?» — размышляла про себя Кён. Редко встретишь, чтобы взрослые люди добровольно дважды в неделю проводили своё время с незнакомцами. Но в кругу её соратников по танцам требовалось совсем немного времени, чтобы выработалось особое тёплое чувство, которое связывало их всех.

Пятнадцать мужчин, занимавшихся в её группе, все как на подбор относились к тому типу, с кем бы она никогда не стала встречаться, верни ей её двадцать лет. Все они были добрыми и милыми людьми, но совершенно не подходили Кён. Она придумала аллегорию с их обувью. Сняв танцевальные туфли, все они надевали самую простую обувь, или, наоборот, подчёркнуто экстравагантную, или нарочито грубую. Они могли стать близкими друзьями, но для влюблённости требовалось что-то другое. Однако Кён изменилась: теперь она старалась заглянуть внутрь простой, экстравагантной или мужицкой обуви и увидеть того, кто в неё обут. По общему признанию, самым привлекательным мужчиной в группе и обладателем хороших манер был признан Тэхви. Он носил лоферы от «Ленд Ровер», одевался со вкусом и жил недалеко от дома Кён. Если другие участники, младше, чем Кён, по возрасту называли её, как это принято, «нуна», то есть «старшая сестра», то Тэхви обращался к ней по имени, добавляя к нему уважительный суффикс. Вряд ли бы он стал называть так женщину, к которой не испытывал определённого интереса. И Кён начала размышлять о Тэхви. Она была не согласна с другими участницами клуба в том, что Тэхви похож на одного известного голливудского актёра, но, возможно, он привнёс что-то от него в свой образ. Танцуя румбу с Тэхви, она переживала, что ей делать, если он вдруг проявит свою симпатию. Этот танец всегда начинается с того, что партнёры стоят лицом друг к другу, одна рука отведена в сторону и лежит в руке партнёра, другая — на его спине. В основе движений принцип противоположностей — когда женщина делает шаг, скажем, правой ногой, мужчина делает шаг противоположной, левой, ногой. Так они становятся зеркалом друг для друга. Тэхви соблюдал строгий баланс, не напирая, чтобы партнёрша могла свободно двигаться, что делало его приятным партнёром. Это усугубляло внутренний конфликт Кён. Она не раз была свидетелем, как заканчивались мирные дружеские посиделки, после того как в них вплетались любовные связи.

Тэхви так и не сделал Кён никаких признаний. А вскоре, как туман, расползлись слухи, будто он открыл свои чувства одной из пятнадцати девушек, но встретил отказ. Девушкой, которая отказала Тэхви, была Анна. После этого он лишь издалека с сожалением смотрел на неё. Анна. Чо Анна — сложно забыть такое имя. В тридцать седьмом потоке уроков танцев Анна была самой юной участницей. На тот момент ей было двадцать два или двадцать три года. Кён помнила, как они все по очереди представлялись в первый день занятий и как по залу прокатился удивлённый возглас «О!», когда Анна произнесла год своего рождения. На что Анна лишь кротко улыбнулась и села на своё место. Улыбка у неё была замечательная! Кён поприветствовала её аплодисментами, но глубоко внутри что-то в её душе перевернулось. Она и сама не знала почему. Возможно, она сочувствовала Анне, потому как хлопали ей только за возраст. Объективно, Анну нельзя было назвать красавицей. Чрезмерно худая, кожа в не очень хорошем состоянии, тусклые волосы. И такая вот Анна во время танца как будто становилась другим человеком и блистала. Она была среднего роста, но руки и ноги у неё были на удивление длинные, и она настолько хорошо и спокойно улавливала ритм мелодий, что трудно было поверить, что она только учится танцевать. Каждый, кто пробовал заниматься танцами, знает, какой это подарок судьбы — чувство ритма. Мелодия и тело текут каждый в своём русле. Текут, сворачиваются, разворачиваются и снова плавно текут. И чтобы слиться с течением ритма, обычно людям приходится много и последовательно тренироваться. На первом занятии наш преподаватель сказал, что ни у кого сразу не получается хорошо танцевать.

— Хотя очень редко, но всё же бывают исключения. Люди, у которых врождённый талант. Такого танцора никто не сможет победить — он всегда будет лучшим.

Кён не могла не согласиться с ним. И его слова понял бы каждый, кто хоть на мгновение увидел, как танцует Анна. Она часто опаздывала к началу. В середине занятий она осторожно открывала дверь и проскальзывала внутрь с квадратной тряпичной сумкой, висевшей через плечо. Она объяснила, что её часто задерживают на работе. Так Кён узнала, что Анна уже работает. Она удивилась, поскольку думала, что Анна ещё студентка, но по большому счёту ей было всё равно. Примерно через месяц Анна вдруг перестала опаздывать.

— Похоже, вас больше не задерживают на работе? — спросила у неё Кён, чтобы скрасить неловкое молчаливое ожидание в очереди перед туалетом.

— А, нет. Я сменила работу, чтобы больше не опаздывать на занятия, — честно призналась Анна без экивоков.

Кён решила, что та шутит. Разве стал бы кто-нибудь в самом деле менять работу только для того, чтобы подстроить своё расписание под хобби. По средам Анна никогда не оставалась после основного класса на свободные танцы. Едва занятие заканчивалось, она молнией неслась переодеваться и сразу исчезала. Она сказала, что по средам работает в ночь. Кён было любопытно, что за работа может начинаться в десять вечера в будний день, но она не стала расспрашивать. По субботам Анна присоединялась к развлечениям после танцевального класса, но чаще всего выпивала только один бокал пива и довольно рано покидала компанию. Вела она себя всегда одинаково. Внимательно, с интересом слушала других, сама никогда не инициировала разговор и ни к кому не обращалась первой, но с готовностью искренне отвечала на все вопросы, прямо адресованные ей. Она не улыбалась без повода, но и не портила общую атмосферу беспричинной угрюмостью. Она была на своём месте и всегда оставалась сама собой. Было очевидно, что её совсем не интересовали сплетни, которые все рьяно обсуждали. Более того, она казалась человеком, над которым не властны успехи или провалы, сопутствующие жизни. Она всегда была очень занята. Возможно, так и было. В то время.

Как-то дождливым субботним вечером Анна задержалась вместе со всеми в баре. Все уже порядком захмелели, и атмосфера стала более непринуждённой. Кён услышала тихий голос Тэхви за соседним столиком и прислушалась.

— Кажется, вы очень заняты. Всё ещё.

— Да, жить-то на что-то надо, — Анна была, как обычно, прямолинейна. Кён заметила, что кроме Анны и Тэхви за соседним столом никого не было. Тэхви был несколько пьянее обычного. Они помолчали некоторое время.

— Что у тебя за манера разговаривать? — Тэхви неожиданно перешёл с ней на «ты». Краем глаза Кён заметила, как Анна опустила глаза. Тэхви поднялся со своего места и, неуклюже протиснувшись между столом и пустыми стульями, подсел к Анне. Она не стала отодвигаться, оставшись где была. У Кён перехватило дыхание. Дотронется ли Тэхви под столом до коленки Анны? Обовьёт ли своей ногой её икру? Как далеко эти двое могут зайти? Другими словами, в ту ночь Кён стала свидетелем чужой маленькой красивой неочевидной драмы. Это не входило в её планы, но так случилось. Тэхви с Анной поднялись, взяли свою верхнюю одежду и тихо исчезли. После того как они ушли, бар взорвался звуками, словно лопнул пузырь, в котором находилась Кён.