Они набирались пыльцы, та дышала Илом и несколько… хм… меняла насекомых. Не сразу, но это обязательно случалось. Шмели вот начинали светиться, точно светляки. И в этом вина не только древа. В Айурэ, скажем так, есть некоторое количество растений из другого мира. И разрешённых, как те же солнцесветы или каштаны и кофе… и запрещённых.

Каких? Да всяких.

Так что где-то в уголке сознания я всегда держу тот факт, что если мой «сорняк» обнаружат излишне ретивые чиновники, то могут быть проблемы.

Я достал из внутреннего кармана куртки мешочек и высыпал из него землю под корни древа. Ту самую, набранную в Иле.

Её я приносил немного, но моему растению, судя по его размеру, вполне хватало. Знания и умения Амбруаза очень помогали. Он никогда не работал в Каскадах, но его теория о создании плодородного грунта для некоторых растений из Ила, основанная на том, что каштаны, дарующие нам свечи, растут по городу на обычной почве, оказалась жизнеспособна.

Так что из простой плодородной земли, кислого торфа с росских болот, бычьей крови, перегнивших стеблей солнцесветов и толики почвы Ила учёный создал вполне питательный субстрат для моего древа.

Оставалось лишь приносить из поездок гостинцы древу. Столько, сколько я мог для того, чтобы не привлекать чужое внимание и не пробуждать нездоровый интерес к некоторым вещам.

Что же, с приветствием было покончено, и я вернулся к Элфи. Она уже сидела в притащенном сюда «троне», забравшись на него с ногами. Доедала эклер и поворачивала узкую ладонь то так, то эдак, любуясь, как солнечные блики играют на сглаженных поверхностях золотистого артефакта.

— Она так необычна.

— Знаю.

— Я жажду истории. Умираю от любопытства. Ты показывал её Амбруазу?

— Шутишь? Он растерзал бы меня на сотню маленьких воробушков вопросами. И так сгорает от нетерпения. Это собственность суани.

Элфи пару мгновений хлопала глазами, затем лизнула руну, скривилась, словно ощутила страшную горечь, и, игнорируя мою неодобрительную физиономию, пробормотала:

— Действительно… Это нечто незнакомое и очень мерзкое. Но как?

— Подарок Капитана.

— О. И как поживает Очаровательный бука?

Капитан пересекался с Элфи не так чтобы часто. Но даже когда ей было девять, он относился к ней как к взрослой ритессе. С безграничным уважением, тактом и странной щепетильностью, свойственной людям крови, ценящим других людей крови, не важно, какого они возраста. По мне, он Элфи считает куда более равной себе, чем меня.

Потом, когда ей было лет десять, Август закрутился с делами и в следующий раз увидел её совсем недавно. И, кажется, остался очень впечатлён происшедшими с ней изменениями. Я говорю даже не о внешности, а о том, что они половину ночи проспорили о причинах неудачи восстания Светозарных и событиях, предшествующих гибели Когтеточки. Элфи, на радость Амбруазу, ссылалась на редкие источники хронистов тех веков и смогла заткнуть за пояс самого Августа Нама.

Было довольно забавно наблюдать за их словесной пикировкой, где каждую фразу, если хорошенько покрутить, можно разобрать на десяток острых кинжалов, ядовитых уколов и бесконечное количество значений. Я пил ром и наслаждался этой витиеватой риторикой.

Впрочем, как и они.

Август ушёл под утро несколько задумчивый и очарованный. На меня он смотрел с уважением, словно разум Элфи — это моё достижение. Как и её обучение. Я, конечно, прикладываю все силы, чтобы вырастить из неё достойного человека и истинную ритессу, но моя воспитанница сама по себе самородок. И у неё, скажем так, в роду — славные предки.

Есть на кого равняться.

— Был тяжёлый рейд, так что он вымотан так же, как и все мы.

— Я желаю подробностей. Немедленно.

Мне пришлось рассказать. От начала и до конца. Элфи слушала заворожённо, чуть хмурясь, как в те времена, когда я читал ей сказки на ночь и она слышала их впервые. А потом попросила всё повторить.

— Суани. Настоящий суани. Дери его совы. Ой, прости.

— Ты уже извинялась. Приличной юной девушке не пристало использовать грязные ругательства чаще чем раз в десять минут.

Она хихикнула и протянула мне руну.

— Это для Вампира?

— Было бы глупо не попробовать.

Она прикусила нижнюю губу, что у неё означало тревожное сомнение.

— Но я могу подарить её тебе. Хочешь?

Элфи застыла, потрясённая. К рунам, когда мне доводилось их приносить, она испытывала такое же влечение, какое сороки испытывают к блестящим предметам. Они её очаровывали.

— Нет. — Что мне в ней нравится, так это сила воли. Страсти и желания никогда не обладают властью над разумом этого прелестного создания. — Увы, я не смогу ею пользоваться.