Оставался чёрный рынок. С людьми пусть и опытными, но сомнительными. Я не гнушался теневой стороны Айурэ, но считал, что касаться её следует как можно реже, особенно если речь идёт о рунах. Потому что за такой публикой всегда маячат тени Великих Домов, которые частенько используют не только законные способы решения проблем. В том числе и в тайной войне друг с другом. А привлекать внимание каких-нибудь Стенолазов или тем паче Чаек — я не желал даже больше, чем бесед с Траугесландом.

Поэтому решил всё сделать сам.

— Ты ведь знаешь о свойствах оружия, — вздохнул я. — «У тебя получится» очень зыбкая переменная.

— Ну да. Одна из тысяч найденных рун плоская, но с волнистыми краями. В прежние века мастера умели делать клинки, которые съедали такие руны полностью, тем самым приобретая определённые и не всегда ожидаемые свойства.

— Теперь такая сабля на вес золота. Она, может, и выглядит просто, не очень красиво, но благодаря тому, что в ней уже есть руна, раз в сутки я могу создать ядовитое облако. И проблема в том, что если я неправильно вставлю в паз собственность Кровохлёба, то будет уничтожено уже имеющееся свойство.

— Сабля станет обычной. Я знаю. И помню, что есть всего несколько секунд, прежде чем края руны начнут плавиться и зальют паз, точно сургуч. Обратно уже не вернуть.

— Высокий риск.

Элфи обдумала, что я сказал, и неожиданно предложила:

— Давай я попробую.

Поймала мой взгляд, полный скептицизма:

— Мне почти шестнадцать!

Угу. Если быть точным, шестнадцать ей через одиннадцать месяцев.

— А мне почти тридцать. Но как только я подношу пинцет с руной к рукояти, начинаю сомневаться, стоит ли это делать самому или всё же найти мастера понадёжнее.

— В этом твоя проблема, Раус. Ты сомневаешься, а я нет.…Что?

— Птицы, верните мне ту кроху, которая боялась темноты и не желала спать без каштановой свечи на столе.

— Ты запрещаешь мне идти с тобой в Ил, хотя Рейн брал тебя туда, когда ты был гораздо младше, чем я сейчас. И я принимаю твои аргументы. Что это опасно и там мне не место, пока не стану взрослее. Но я уже не кроха и знаю свои возможности, понимаю, что способна помочь тебе.

— Иногда ты говоришь слишком серьёзно.

— Это плохо? — Её тёмные красивые брови чуть нахмурились.

— Немного. Подростки не должны быть такими… взрослыми. Серьёзность пугает некоторых людей.

— Амбруаз называет это умом.

— Ум молодых раздражает старых.

Элфи послушно хлопнула пушистыми ресницами, расширила глаза в притворном восхищении и проканючила:

— Хочу платье с кружевами и куклу.

— Так, по меньшей мере, ты не будешь отличаться от остальных, — одобрил я.

Она фыркнула с надменным презрением ко всем этим не находящимся рядом с нами «остальным».

— Это жутко скучно. Как они вообще живут?

— Прекрасно. После кукол сразу можно думать о балах и всё тех же платьях. Каждой юной ритессе такое в радость.

Девчонка закатила глаза:

— Каждой юной ритессе стоит прочитать хотя бы пару книг. В неделю. Но ты хитро уводишь разговор в сторону, Раус. Я правда смогу.

Доверие. Доверие, мои любезные друзья, вещь редкая и бесценная. Иногда за то, чтобы показать его близкому человеку, ты можешь потерять что-то невероятно… бесценное. Знать, что это может пропасть, но ты не станешь жалеть, если так случится.

— Хорошо, о юная дева. — Я протянул ей пинцет и приглашающим жестом указал на стул.

Она просияла и от восторга чуть подпрыгнула, стукнув каблуками туфелек об паркет. Хотела броситься мне на шею, но волей сдержала себя, сделала официальное лицо и присела в книксене:

— Я польщена оказанной честью, риттер.

Она заняла моё место, подвинула к себе увеличительное стекло, скорректировав его высоту, склонилась, придирчиво изучая клинок. Затем подцепила руну, поднесла её к выемке, и я затаил дыхание.

Её рука заплясала и пинцет пришёл в хаотичное движение.

Элфи тут же отдернула руну от Вампира и положила инструмент на стол:

— Не понимаю.

В этой фразе был затаённый вопрос.

— Всё просто, юная ритесса. Это необычные руны, в них свойства. И они… знают — я, заметь, просто использую подходящее слово, собственного разума в этих предметах нет, — что будет, когда попадут в паз. Растворятся в оружии. Станут его частью. Потеряют себя. И не желают этого.