Картинки царапали душу, но тут же прятались, стоило Акбалжан всмотреться в них. Сосало под ложечкой и хотелось подержать во рту кусочек хлеба, смакуя до сладости.

Почувствовав резкий запах гвоздики и услышав потрескивание – семена прокаливали на огне для прощального обряда, – Акбалжан будто очнулась. Увидела, как мать оборачивают в белый саван. Захотелось ещё раз взять её за тонкую руку, но тело уже укрыли под складками ткани.

После скорых похорон родня решила отдать красавицу-сироту замуж за сына Омирбая-агая из соседнего аула. С ним ей хотя бы не грозил голод.

Семья, в которую попала Акбалжан, жила в саманном домике на краю аула. Омирбай, сухой, высокий старик, двигался быстро для своего возраста. Когда он шёл навстречу, люди невольно сторонились, уступая дорогу. Жена Омирбая, Газиза, юркая и словоохотливая, наперёд догадывалась, когда подать что-то мужу или отойти. Их младшая дочь Айша была белокожей и шустрой – в мать. Сын Жангир – крупный, скуластый, неловкий в движениях и разговорах.

Семейная жизнь для него началась по воле родителей. Пусть сноха – сирота, зато шустрая, работящая, рассудили они. С такой не пропадёшь, может, отучит сына от дурных привычек.

Акбалжан ещё не отошла от голода, как забеременела. Первенец родился слабым, прожил неделю и умер. У неё и молоко не успело прийти. И глаза остались сухими. Только стала добавлять имя ребёнка в молитвы, когда поминала отца и мать.

Следующую беременность ждала долго. Старики не попрекали – кругом каждый день умирали от голода и болезней. Дочери-подростку Омирбай запретил выходить из дома одной. Круглощёкая Айша выделялась среди истощённых детей. Вон у родственников девочка пошла за водой и пропала.

Зато в семье соседа Сергазы достатка не скрывали. В годы, когда аул стонал и проклинал новую власть, в их сарае становилось всё теснее.

– Добрые мы люди, вот к нам добро и идёт, – приговаривал Сергазы, приглаживая бороду. – Скот плодится, три овцы по двойне принесли.

Омирбай вглядывался ему в глаза. Сын Сергазы, Аман, стал коммунистом и каким-то начальником. Приезжал из райцентра с красноармейцами проверять баев. Смешно сказать – баев! От былого богатства после бесконечных погромов у людей ничего не осталось. Сергазы подсказывал Омирбаю, когда нагрянут с проверкой. Тот прятал скот и отплачивал соседу баранами.

В этот день Сергазы предупредил его поздно.

– Жангир! – закричал Омирбай сыну. – Отгони скот в овраг. Да быстрее! Одного барана оставь. Если совсем нечего будет взять, обозлятся, бейшаралар [4] .

Он забежал в дом, огляделся. Бoльшая часть украшений жены и монеты давно закопаны в степи.

– Где девочки? – крикнул Газизе.

– Пошли собирать вишню на холме, – ахнула она и осеклась, зажав рот ладонью.

– Я же сказал, из дома не выходить! – Омирбай хлестнул плёткой по сапогу.

Он торопливо залез на крышу и увидел Акбалжан и Айшу, подбегающих к дому. Жангир успел скрыться в балке. С другой стороны пылили кони – приближались красные.

Прижавшись к крыше, Омирбай смотрел, как пришлые обходят дворы и сгоняют скот в середину аула. Блеяли бараны, кричали женщины, плакали дети.

Трое вооружённых мужчин в форме повернули к его дому. Омирбай слез с крыши и сел у порога, сжимая камчу. Выглянула жена, зашептала горячо:

– Я девочек золой намазала, скажи, что болеют. В соседнем ауле дочку муллы, красавицу, забрали. Спрячь камчу, не надо их злить!

Омирбай сверкнул глазами, Газиза скрылась. Он бросил камчу за юрту.

Первым шёл сын Сергазы, кудрявый Аман. За ним – двое русоволосых солдат. Аман едва заметно кивнул Омирбаю и указал солдатам на сарай. Сам повернул к дому. Хозяин преградил ему путь. Аман угрожающе глянул на него и положил ладонь на ружье.

– Дочки болеют. Не заходи, – хрипло проговорил Омирбай.

Аман отодвинул его и вошёл. Омирбай шагнул следом.

Газиза начала всхлипывать.

– Что с ними? – Аман кивнул на закутанных в лохмотья девушек, лежащих на полу у печки.

– Язвы на коже. Плохая болезнь, заразная!

Аман приоткрыл ткань с лица Айши и встретился с отчаянным взглядом тёмных глаз.

– Не похоже, что больна, – усмехнулся он.

Газиза упала ему в ноги.

– Сынок, ты же сосед наш.

– Ладно, апай, встаньте, – поморщился он и вышел.

Солдаты потащили барана к месту, где собирали скот. Аман подождал, пока они отошли, и повернулся к Омирбаю.

– Подрастёт ваша дочка – женюсь. Корову оставьте, а коня завтра отцу отведёшь. Слишком опасно сейчас лошадей держать.