Шрифт:
После завершения дела Салли Хорнер Митчелл Коэн заболел {267} . Ее освободили, а Фрэнка Ласалля посадили в тюрьму всего лишь через несколько месяцев после массового убийства, устроенного Говардом Унру; эти два дела нанесли серьезный урон здоровью прокурора округа Кэмден. В конце августа 1950-го Коэн три дня провел в больнице. Доктора велели ему взять отпуск; по их совету он на неделю уехал из Кэмдена в Белые горы в Нью-Гэмпшире.
После возвращения, как и в следующие восемь лет, Коэну приходилось заниматься делами, связанными с другими тяжкими преступлениями: так, в 1955 году он приговорил к смертной казни {268} трех грабителей, которые после неудавшегося налета убили хозяина закусочной. Затем Коэна повысили {269} : тогдашний губернатор штата Нью-Джерси Роберт Б. Мейнер назначил его судьей округа Кэмден. Для этого губернатору пришлось сместить Рокко Палезе, который некогда вынес приговор Фрэнку Ласаллю. Недовольные решением губернатора принялись писать петиции в защиту Палезе, публиковали статьи в газетах, но Палезе в конце концов согласился {270} и переключился на частную практику. (Он скончался в 1987 году в возрасте 93 лет.)
267
Митчелл Коэн заболел: Camden Courier-Post, 50 августа 1950 года, с. 1.
268
В 1955 году он приговорил к смертной казни: Camden Courier-Post, 4 мая 1955 года, с. 1.
269
Затем Коэна повысили: некролог Митчелла Коэна, Camden Courier-Post, январь 1991 года.
270
Палезе в концe концов согласился: некролог Рокко Палезе, Camden Courier-Post, 27 февраля 1987 года, с. 19.
Коэн три года прослужил {271} окружным судьей; потом его на год перевели в апелляционный суд. В 1962 году президент Кеннеди назначил его федеральным судьей; на этой должности Коэн оставался до самой смерти. Он скончался в 1991 году в возрасте 86 лет.
По мере того как «Лолита» взбиралась на верхние строчки рейтингов, Вера Набокова продолжала {272} делать то, что с 20 мая 1958 года вошло у нее в привычку, записывать мысли в дневник, прежде целиком принадлежавший мужу. Заметки Веры пронизаны радостью от успеха «Лолиты», однако ее очень смущало, что и обычные читатели, и литературные критики, похоже, забыли о том, что в центре романа — маленькая девочка, которая заслуживает куда большего внимания и заботы:
271
Коэн три года прослужил: некролог Митчелла Коэна, Asbury Park Press, 9 января 1991 года, с. 8.
272
Вера Набокова продолжалa: Page-a-Day Diary, 1958 год, Berg.
…хотелось бы, чтоб кто-нибудь оценил, с какой нежностью описана вся беспомощность этого ребенка, оценил ее трогательную зависимость от кошмарного Г. Г., а также ее отчаянную отвагу, нашедшую такое яркое отражение в жалком, хотя в основе своей чистом и здоровом браке, обратил бы внимание на ее письмо, на ее собаку. Вспомним ужасное выражение на ее лице, когда Г. Г. обманывает ее, лишая обещанного ничтожного удовольствия. Все критики проходят мимо того факта, что Лолита, «это кошмарное маленькое отродье», по сути своей истинно положительна — в противном случае она никогда бы не поднялась после того, как ее так жестоко сломали, и не обрела бы нормальной жизни с беднягой Диком, которая ей оказалась больше по душе, чем та, другая.
Разумеется, размышления Веры не предназначались для публикации; Владимир Набоков также публично не выражал подобных мыслей. Казалось, «Лолита» добилась успеха именно для того, чтобы все упустили главное. И то, что сначала роман вышел в издательстве Olympia Press, словно бы подтверждало репутацию книги «сак слишком спорной для американского читателя. Когда же роман наконец вышел в Соединенных Штатах, обсуждение сосредоточилось вокруг- желаний Гумберта Гумберта, его «любовного романа» с Долорес Гейз: мало кто признавал (или даже понимал), что их связь никакой не роман, а насилие.
На протяжении десятилетий читатели превратно понимали смысл «Лолиты». В результате даже возникла культура «роковых нимфеток-соблазнительниц», не имеющая ни малейшего отношения к виктимизации, которая и составляет подоплеку романа. Прошло шестьдесят лет, а многие читатели по-прежнему словно не замечают гнусных извращений Гумберта Гумберта и осуждают поведение Долорес Гейз, будто бы она могла устоять, но решила уступить.
В том же году вера описала в дневнике странный вечер, который предзнаменовал восприятие «Лолиты» скорее как циничной комедии, нежели произведения нравственно-обличительного, на что она так надеялась. 26 ноября 1958 года Владимир и Вера Набоковы отправились на ужин в ресторан Cafe Chambor {273} на углу Третьей авеню и Сорок девятой улицы. Также на ужине присутствовали Уолтер Минтон с женой Полли и финансовый директор Putnam Виктор Шаллер с женой. Можно было ожидать, что вечер получится праздничным, учитывая недавний успех «Лолиты». Однако на самом деле обстановка сложилась напряженная, поскольку, как впоследствии подробно описала Вера, мысли Минтонов целиком и полностью занимала статья, опубликованная на прошлой неделе в журнале Time {274} .
273
Отправились на ужин в ресторан Cafe Chambor: по материалам дневниковой записи Веры Набоковой за 26 ноября 1958 года, Page-a-Day Diary, Berg.
274
Целиком и полностью занимала статья, опубликованная на прошлой неделе в журнале Time: «The Lolita Case», Time, 17 ноября 1958 года.
Статья, вышедшая без указания автора (на самом деле ее написала Джойс Хабер {275} , штатная сотрудница журнала и будущий редактор отдела светской хроники газеты Los Angeles Times), посвящалась якобы тому, как широкая публика приняла «Лолиту». В начале Хабер описала устроенный издательством Putnam прием в честь «Лолиты», на котором Набокова встретило «грозное войско из тысячи любительниц литературы». Наскоро перечислив хвалебные и критические отзывы о романе, Хабер с плохо скрываемой раздражительностью обрушилась на Розмари Риджуэлл, танцовщицу ночного клуба, которая, собственно, и подсунула Минтону роман Набокова.
275
Вышедшая без указания автора (на самом деле ее написала Джойс Хабер): в 1958-1966 годах Хабер работала в журнале Time сотрудницей информационно-аналитического отдела и репортером. Слухи о романе с Хабер Минтон не комментировал, но бывший ее коллега подтвердил, что статью написала именно она.
Хабер назвала Риджуэлл «престарелой (27 лет) нимфеткой… высоченной (5 футов 8 дюймов [22] ) субреткой-профурсеткой из ночного клуба Latin Quarter, с золотой подвеской в виде соломинок для коктейля и жизнерадостной улыбкой. В самом деле, отчего бы ей не радоваться». Риджуэлл удостоилась внимания Хабер из-за того, что рассказала Минтону о «Лолите» после того, как прочла отрывки романа в Anchor Review. Но истинная причина ярости Хабер заключалась в том, что Минтон одновременно крутил роман с обеими. Неудивительно, что Хабер решила облить соперницу литературным эквивалентом соляной кислоты.
22
172 сантиметра.
Все эти подробности Вера Набокова узнала за ужином в Cafe Chambor, она сидела рядом с Полли, женой Минтона, и та красивая девушка, очень несчастная») принялась изливать душу Вере, хотя и видела ее впервые. «Испуганная, растерянная» Полли видела в «Лолите» причину своей боли и проблем в браке с Уолтером. По утверждению Полли, раньше супруги жили счастливо, но после выхода романа ее муж «завел множество новых знакомств и сбился с пути».
Полли призналась Вере, что об интрижке мужа с Риджуэлл узнала из «ужасной» статьи в Time. Веру, видимо, признание Полли привело в волнение, поскольку она записала в дневнике: «Бедняжка Полли, девушка из маленького городка, жаждавшая бесчисленных «культурных» даров в коробочках с аккуратным розовым бантиком!» Вера не была знакома с Розмари, но под впечатлением от рассказа Полли и статьи в Time окрестила ее «омерзительной, вульгарной, хоть и броской молодой самкой».