Наконец один из наших ночных гостей нарушил молчание.

– Итак, Трокуодл? Может, ты все же предложишь своим друзьям сесть?

Удивительно, но эти слова были адресованы мне!

– Э-э-э… – проблеял я.

– Да, Трокуодл, – произнес Ааз, поворачиваясь ко мне. – Может, ты познакомишь меня со своими коллегами?

– Э-э-э… – снова проблеял я.

– Возможно, он нас не помнит, – саркастически заметила вторая фигура.

– Чепуха, – с таким же сарказмом ответила первая. – Не помнит? Двух своих старых друзей? Брокхерста и Хиггенса? Как он может не помнить наших имен? То, что он забыл поделиться добычей, не означает, что он забыл наши имена. Подумай сам, Хиггенс.

– Честно говоря, Брокхерст, – ответил другой, – я бы предпочел, чтобы он помнил про добычу и забыл наши имена.

Их разговор звучал скучно и беззлобно, но их арбалеты ни разу не дрогнули.

До меня начала доходить суть дела. Вероятно, это были те два беса, которые, как заверил меня Ааз, не смогут нас догнать. К счастью, похоже, они подумали, что я – бес, убивший Гаркина… по крайней мере, я решил, что мне повезло.

– Господа: – воскликнул Ааз, выходя вперед. – Позвольте мне сказать вам, какое это огромное удовольствие…

Он умолк, так как арбалет Брокхерста одним плавным движением прыгнул ему на плечо.

– Понятия не имею, кто ты, – произнес бес. – Но я бы посоветовал тебе держаться подальше. Это личное дело, касающееся лишь нас троих.

– Брокхерст, – прервал его Хиггенс. – Сдается мне, мы, возможно, малость торопимся в своих действиях.

– Спасибо, Хиггенс, – сказал я с огромным облегчением.

– Теперь, когда мы установили контакт, – продолжил бес, одарив меня ледяным взглядом, – мне кажется, нам следует на всякий случай привести сюда нашего попутчика, прежде чем мы продолжим эту… дискуссию.

– Пожалуй, ты прав, Хиггенс, – нехотя согласился Брокхерст. – Не в службу, а в дружбу, приведи его, а я пока присмотрю за этими двумя.

– По-моему, это было бы опрометчиво по двум причинам. Во-первых, я отказываюсь приближаться к этому зверю в одиночку, а во-вторых, если ты понимаешь, о чем я, ты останешься здесь один против двоих.

– Разумно. И что ты предлагаешь?

– Что мы оба приведем нашего попутчика и вернемся без промедления.

– И где гарантия, что за это время эти двое не сделают отсюда ноги?

– Мы будем наблюдать за ними откуда-нибудь из темноты с арбалетами. На мой взгляд, этого будет достаточно, чтобы удержать их от совершения… любых телодвижений, которые могут быть неправильно истолкованы.

– Ладно, – нехотя согласился Брокхерст. – Трокуодл, мой тебе совет, больше не вздумай избегать нас. Хотя мы вряд ли стали бы злиться на тебя сильнее, чем сейчас, это может спровоцировать нас на нечто большее.

С этими словами две фигуры вновь растворились во тьме.

– Что будем делать, Ааз? – в отчаянии прошептал я.

Он как будто не слышал меня.

– Бесы! – усмехнулся он, радостно потирая руки. – Какая удача!

– Ааз! Они убьют меня!

– Что? Расслабься, малыш. Как я уже сказал, бесы доверчивы. Имейся у них на самом деле мозги, они бы прикончили нас без всяких разговоров. Я еще не встречал беса, которого я не смог бы заболтать.

Он наклонил голову, прислушиваясь.

– Они возвращаются. Просто следуй моему примеру. Ах да… Чуть не забыл. По моему знаку сбрось с моего лица маскировку.

– Но ты сказал, что они не смогут поймать…

Я умолк, потому что, ведя между собой единорога, вновь появились оба беса. Капюшоны их плащей были откинуты назад, открывая взгляду их лица. Меня отчасти поразило, что они выглядели людьми, возможно, малоприятными, но тем не менее людьми. А потом я увидел Куигли.

Он, словно деревянный, восседал верхом на единороге, раскачиваясь взад-вперед в такт шагу животного. Его взгляд был устремлен прямо перед собой, правая рука поднята, как будто в немом приветствии. Свет костра отражался от его лица, словно оно было стеклянным. Я с ужасом понял: он уже не живой, а статуя из некоего неизвестного мне вещества.

Любая уверенность, каковую я мог обрести благодаря заверениям Ааза, в один миг покинула меня. Доверчивы они или нет, но бесы были явно настроены серьезно, и любая ошибка с нашей стороны, скорее всего, стала бы нашей последней.

– Кто это? – спросил Ааз, прерывая мои мысли.

Я понял, что был опасно близок к тому, чтобы ненароком выдать тот факт, что я узнал статую.

– Время для этого вопроса будет позже, если оно вообще наступит, – сказал Хиггенс, с хмурым видом бросая поводья единорога и поднимая арбалет.