– Понимаешь, Семён, – призналась дракону, – я абсолютно не умею стройно вести беседу. Меня вечно уносит в какие-то тридевятые дали. Мой учитель литературы всегда шутил на этот счёт: «у вас, милочка, перманентные приступы завихрений ассоциаций». Начинаю за здравие, а заканчиваю бузиной, понимаешь?

– Скорее, догадываюсь, – Сёма явно ничего не понимал, но уточнять либо стеснялся, либо боялся, что ещё больше запутается от моих объяснений. – Если тебе надо порепетировать, то я согласен быть твоим визави.

– Ого, какой у тебя богатый лексикон, так уже почти никто не говорит. Ладно, пойду пораньше. Посижу в кафе, попью чаю… Слишком много «по» – не находишь? Хм. А ты остаёшься за страшного – всех впускать и никого живым не выпускать. Шучу.

Я завернула шкатулку в бабушкину шаль и затолкала этот свёрток в рюкзак. Телефон в правый карман, ключ в левый. Ещё разок пробежаться по волосам или не надо? Всё равно на улице моя причёска превратится в сноп – причешусь в кафе. Послав к чёрту семёновское ни пуха, я для конспирации выключила везде свет, вышла и тщательно заперла дверь. Постояла, повздыхала – после печального опыта с домушником было страшновато встречаться с покупателем даже в людном месте.

Солнце палило беспощадно, и я пожалела, что не взяла кепку. Но кто бы мог подумать о таком в седьмом часу вечера? Благо идти, и правда, было совсем немного. Да и на Садовой растут огромные старые липы, в тени которых можно спрятать весь город. А уж в «Чайке» будет и свеже-кондиционированный воздух, и холодный лимонад. И покупатель… М-да, не герой я, не герой. Посмотрела на руки – трясутся. Мне не прохладительные напитки нужны, а валерьянка. Надеюсь, хоть места свободные у окошка будут.

«Чайку» я люблю с детства. Я говорила, что Нась-Вась моя не очень соответствовала классическим бабушкам? Пирожки она предпочитала покупать, а не печь. А из всех видов пирожков лучшие, по её мнению, были круассаны с черникой. Или блинчики с варёной сгущёнкой. Ой, аж слюна потекла. Короче, бывали мы в этом заведении с бабулей часто. И садились всегда у окошка. Нась-Вась учила меня наблюдать. Это была моя самая любимая игра в детстве: насмотреть мешочек впечатлений, а вечером, когда мама наорётся, закрыться в комнате и писать, потихоньку вынимая насмотренное.

Дверь в кафе привычно секунду посопротивлялась, а потом втянула меня в прохладное помещение. Посетителей почти не было. Странно, обычно в это время зал полный. Плюхнулась за любимый столик и посадила рюкзак на соседний стул. Надо было взять какую-нибудь книжку – до встречи ещё минут тридцать. Ладно, поиграю в старую игру: я уставилась на улицу и собралась насматривать материал, как говорила бабушка.

– Алиса? – меня окликнули так неожиданно, что сначала я даже не поняла, что обращаются ко мне. – Вы же Алиса? Я по объявлению, насчёт шкатулки.

– Вы рановато, – брякнула зачем-то я и притянула к себе рюкзак. – Присаживайтесь. Здравствуйте. Да, Алиса. Вот.

– Алиса, вы боитесь меня, что ли? – покупатель не выглядел опасным, скорее смущённым. – Не стоит. Я не представляю для вас угрозы. Впрочем, я ни для кого не представляю… Принесли?

Я достала из рюкзака свёрток, долго копалась, разворачивая его, и едва не уронила шкатулку. Мужчина бережно провёл по крышке тонкими длинными пальцами. Какими-то слишком тонкими. Он и сам весь был какой-то узкий и почти прозрачный. Бояться следовало не его, а за него: как он такую тяжесть понесёт?

– Кстати, я не представился, – покупатель протянул мне свою руку, больше похожую на сухую веточку. – Василий Петрович Свиридов, директор музея сказок и мифов.

– Да ладно! – опять не слишком воспитанно удивилась я. – А такой есть в нашем городе? Не знала. А где он находится? А я пишу что-то типа сказок. Даже уже опубликовала несколько. А скоро напишу большой роман. Фэнтези. У меня знаете сколько идей. Ой, извините. Нравится вам шкатулка?

– Очень. Сразу видно, что не новодел. И история у неё, наверное, есть, – Василий Петрович посмотрел на меня вопросительно. – Приходите ко мне в музей. Расскажите про шкатулку, посмотрите экспонаты. Вот моя визитка. А деньги я сейчас вам электронно переведу, хорошо?

Я согласилась и на электронно, и на визитку. Через минуту блямкнуло оповещение от банка, и Свиридов откланялся. Вот прям – откланялся: встал и склонил голову, приложив руку к груди. Потом аккуратно, словно стеклянную, взял со стола шкатулку и ушёл. Я купила два круассана навынос – отпразднуем с Сёмой удачную сделку вкусненьким, и тоже покинула кафе.

Я уже упоминала про липы на Садовой? Они не просто большие – их кроны смыкаются ароматной аркой над пешеходной дорожкой. Идти, никуда не торопясь, под этими исполинами – одно удовольствие. Шагать и мысленно прописывать аутлайн нового рассказа…

– Куда колготки несёшь, красотка? – грубо вернул меня на землю мужской голос. – Зачем такая юная прынцесса и одна?

– Молодые люди, – оглядела я группу пареньков, пытающихся взять меня в кольцо. – Не отягощайте свои личные дела избыточными сведениями о нелицеприятных поступках. Хотя нелицеприятность тут ни при чём, мы ошибочно употребляем это прилагательное в негативном ключе, а между прочим, в словаре…

– Ты идиотка? – парень справа больно стукнул меня в плечо. – Давай телефон, кошелёк и вали к своим словарям.