– Ну, супер! – пробормотала Анна. – Я в холодном доме, набитом призраками, нога сломана, связи нет! Да что за день!..

– Канун Нового Года, если ты вдруг забыла, милая!

Этот голос Анна бы не спутала ни с каким другим. Бабушка Милдред появилась так же внезапно, как и дедушка Берни, и маленькая Анна, но взрослая Анна не чувствовала ни страха, ни удивления.

– Бабушка? – позвала она. – Бабушка, прости! Я все испортила!

Сняв широкий вязаный палантин, бабушка Милдред накинула его Анне на плечи и опустилась на пол рядом с ней.

– Не переживай, дорогая. Он скоро приедет, с тобой все будет хорошо, – сказала она невпопад. – Моя маленькая, дорогая девочка. – Она обняла ее, нежно поглаживая по спине. – Пока я с тобой, я не дам тебе замерзнуть.

Анна вздохнула и увидела, что изо рта у нее идет пар. Губы едва шевелились, говорить было трудно.

– Я все испортила!.. Все делала не так…

– Милая, – говорила бабушка. – Ты здесь, а значит, можешь все изменить. Нет таких вещей, которые были бы тебе не под силу!

На глаза Анны вновь навернулись слезы – от боли, от холода, от осознания, насколько жалкой она стала.

– Я забыла, как сильно любила это место, – всхлипнула она. – Как мне нравилось шить… Я все забыла!

– Иногда мы часто забываем о том, что по-настоящему любим, – улыбнулась бабушка, убирая волосы с ее заплаканного лица. – Мы заняты другими, как нам кажется, более важными делами, а то, что действительно важно, стирается из памяти.

Было нестерпимо холодно. Анне казалось, что она лежит не на полу в доме, а посреди заснеженного поля.

– Я забыла, что была влюблена во Франца, – сказала Анна. – Я так старалась его забыть, что поверила, будто он мне не интересен. Чуть не вышла замуж за другого, а он все время был рядом…

Окна в гостиной хрустнули, потрескались. Послышался звон стекла, безжалостный ветер ворвался в дом, заглушая ее слова.

– Я так и не сказала ему… – протянула она жалобно. – Так и не сказала…

– Держись, милая, – бабушка растирала руки Анны, щипала за щеки, не давая уплыть в сон. – Потерпи немного, только не засыпай…

– Я… я… – с трудом проговорила Анна.

Казалось, все предметы в доме сорвались со своих мест и закружились, посреди холла поднялась снежная буря, заметая все вокруг снегом. Глаза закрывались сами собой. Очень хотелось спать.

– Анна! – пыталась докричаться до нее бабушка. – Анна, уже близко!

– Я немного посплю… – пробормотала она, не чувствуя своего тела.

– Анна!..

Голос бабушки звучал как-то иначе – звонче, настойчивее.

– М-м… – Анна не могла заставить себя разлепить веки.

– Анна, очнись! Пожалуйста, пожалуйста, очнись! – Бабушка яростно трясла ее за плечи.

Анна поморщилась, шея затекла, все тело ужасно ломило.

– Глупая, зачем поехала сюда одна?

– Франц? – Она сразу узнала его голос, но не решалась поверить себе. – Ты тоже призрак?..

Он подхватил ее на руки.

– Не волнуйся. Теперь все будет хорошо.

Она хотела ему ответить, но потеряла сознание.

– Давай-ка проясним, – сказала Анна, разглаживая руками больничное одеяло. – Ты приехал в Бонн, только потому что мама рассказала тебе о моей спонтанной поездке?

– Не только, – усмехнулся Франц. – Короткий разговор с Маттэо убедил меня, что тебя нельзя сейчас оставлять одну. И как мы видим, я оказался прав, – он обвел руками больничную палату.

– Черт, – выругалась Анна. – Ты разговаривал с Маттэо? И что он тебе сказал?

– Достаточно, чтобы я до конца дней считал его полным идиотом, – твердо сказал Франц, проводя рукой по растрепанным черным кудрям. В его зеленых глазах промелькнула озорная искорка. – Не вздумай только сказать ему, что сбежала в бабушкин дом и чуть насмерть не замерзла из-за того, что он разбил тебе сердце.

Анна хотела бросить в него подушкой, но стоило ей напрячь мышцы, как все тело заболело.

– Не напрягайся, – Франц встревоженно привстал и начал поправлять одеяло. – Тебе нельзя. Ты слишком долго провела в холодном доме, и у тебя сломана нога!

– Спасибо, что нашел меня, – сказала она и покраснела от того, что он был так близко.

– Как вы себя чувствуете, фрау Миллер? – раздался энергичный голос.

В палату вошел доктор в белом халате, высокий, с пышными усами.

– Уже лучше, спасибо, – сказала она смущенно.