В ушах Киры гудело от понимания, что именно им предлагают. Восемь кусочков! Это… Их было двадцать семь человек, значит, в самом лучшем случае выживут лишь трое. И то, если… Если они смогут определиться и отдать свои плоты кому-то… сообща… И при этом не промахнуться… потому что это же запросто, потому что передаривать нельзя!

Кира нашла в толпе Катюшу и протянула ей свой кусочек плота, но… Катюша улыбнулась почти потусторонней улыбкой и покачала головой, сунув свой кусочек в руку Киры.

— Обязательно выживи, — прошептала ей Катюша, обнимая.

— Кира, ты очень замечательный человек, знаешь? — протянул ей свой кусочек Симба и обнял, целуя в щёку.

— Художник должен жить, — Марьян отдала свой кусочек и их уже стало четыре.

Никто не брал кусочек плота Киры, все отказывались, обнимали, прощались. К Кире подошли две подружки — Галчонок и Олечка, с которыми они не особо общались, так как были из разных «семей». В «карусельках» они чаще всего работали с парнями, а не с девчонками, да и те общались друг с другом и были знакомы до клуба. У обеих стояли слёзы в глазах, и они одновременно протянули Кире свои «плоты», видимо, договорившись об этом.

Шесть…

— Я… Я просто… Я бы очень хотел выжить, но… — Вася длинно выдохнул. — Просто возьми, ладно? — и протянул свой кусочек плота.

Семь…

И с каждым кусочком плота, который должен был её «спасти», Кире становилось тяжелей, словно она правда тонула.

— Кира… — окликнул её Дэн, тоже из другой семьи, — возьми. Ты удивительно сильный и цельный человек. Ты — достойна жизни.

— Спасибо… я… не знаю, что сказать, — растерянно моргнула Кира не понимая что происходит и почему все они… почему… почему делают это.

Восемь…

Ещё несколько человек подходили, предлагали ей свои кусочки, но Кира отказывала и говорила, что больше ей не надо: Даша сказала не уточнять количество, но о том, что нельзя сказать, что всё собрано, не говорила.

В итоге, на исходе двадцати минут, когда они закончили, выяснилось, что группа спасла максимум — трёх человек, которыми оказались Лёшка, Комсорг и Кира. Несмотря на это, Кира чувствовала себя отвратительно, по всей видимости, поймав известный «синдром выжившего».

Потом было обсуждение, на котором она даже не смогла ничего сказать, переваривая всё, что случилось. Прокручивая в голове эти мгновения за которыми, казалось, тикали часы, уходящего времени. Выяснилось, что были даже несколько людей, кто пытался «контролировать» процесс и оставили свои кусочки, чтобы дать их кому-то, если их не хватит, что произошло с Лёшкой — он собрал шесть в самом начале, а потом ему «додали».

Игра на самом деле оказалась ещё более тяжёлой, чем «Концлагерь».

— Кира, — окликнула её Даша, когда они все собрались по домам, договорившись о том, что следующее занятие будет «прощальным» в этом году, и все принесут что-нибудь на стол. — Я по поводу выставки. Как ты смотришь на то, чтобы сделать открытие в начале нашего занятия?

— О… Правда? Было бы чудесно, — заставила себя улыбнуться и «включиться» Кира.

— Но нужно всё подготовить. Может, завтра вечером? Мы привезём работы, но нужно их занести через весь корпус, считай, они тяжёлые, повесить как надо, ещё протереть, в общем, зови какого-нибудь мальчика с собой, у тебя же есть парень?

— Есть… — кивнула Кира.

Кеше удалось дозвониться из общаги: дежурила Марина Николаевна, которая разрешала пользоваться телефоном на вахте. Кеша пообещал помочь, и они договорились завтра в семь встретиться на проходной университета. Впрочем, Кира так и так бы ему позвонила: на «Фабрике» перенесли занятие со среды на четверг, назначили примерку костюмов, которую вроде как ещё пошили «наживую», то есть обмёточными швами, а не машинкой, плюс там же должна была состояться репетиция на сцене ДК, так что стоило предупредить, чтобы Кеша не приезжал к ней на их «обычное свидание».

Когда Кира наконец дошла до комнаты, то достала свой блокнот для стихов и сразу без черновика написала: