Единственные относительно «свежие» случаи были с бывшей подругой Лизой, с которой Кира прервала отношения в начале одиннадцатого класса. Когда у Киры был день рождения весной, Лиза без приглашения пришла «мириться», хотя, кажется, больше желала «оставить последнее слово за собой». Тогда в гостях были друзья родителей, в том числе и семья Мошиных. Парень Киры — Влад — тоже присутствовал. Лиза пришла на праздник позже: они уже вышли из-за стола и сидели болтали с Владом и Таней в «детской», так что мама принесла Лизе тарелку со всякими салатиками-корзиночками, сок и чай к ним, чтобы не сидеть одной в компании незнакомых взрослых. Бывшая подружка поела и начала что-то странное нести на тему, что «Кира с Владом так друг на друга смотрят, что нам с Таней надо выйти из комнаты и оставить их наедине». Кира ничего не ответила, только взглянула на бывшую подругу, которая осеклась и сбилась со своих гадостей, которые не могла сдерживать. После они с Владом и вовсе просто ушли гулять вдвоём. Тогда Влад сказал, что у Киры полностью почернела радужка и он ощутил, что в комнате будто похолодало, и попросил пообещать никогда на него не злиться. Кира пообещала и действительно никогда в будущем не испытывала злости, направленной на Влада. Даже когда они расстались, ощущала горечь, опустошение, но никак не злость. А потом узнала, что Лиза, возвращаясь домой после её дня рождения, где-то сломала руку. Как выяснилось позже, при их расставании Влад тоже сломал руку, скорее всего, потому, что причинил ей слишком большую боль. Хотя теперь, больше понимая про ману, Кира склонялась к тому, что Влад сам спровоцировал травму чем-то вроде «самопроклятия». Наносить себе вред сознательно он бы никогда не стал, но, возможно, ему было настолько больно, что он был подсознательно не против упасть и травмироваться. Чтобы вместе с физической болью проходила и душевная боль.

— Так что там за «пещера ужасов»? — спросила Кира у Грима, когда села в автобус и поехала обратно в общагу. Катюша на этот раз в клуб не пошла, сказав, что потратила все деньги на тренинг «фиолетовых». Расписала, как ей всё там понравилось и теперь реально на многие вещи «фиолетово».

— Когда ты решила «забыть» ту историю с тем «фотографом», то я обнаружил, что у тебя есть что-то вроде специальной локации в подсознании. Точней, оно просто проявилась… И то, что ты захотела забыть, не первое, что там находится. И я бы попросил тебя саму на это взглянуть…

Кира сделала вид, что задремала на сидении, укачанная движением, и вошла следом за Гримом.

«Пещера ужасов» на самом деле больше походила на некрупное нефтяное болото диаметром метра два, которое «кипело», выплёвывая крупные чёрные пузыри. Запах походил на сероводород: что-то подобное Кира нюхала в Старой Роси, правда, не в таких концентрациях.

— Неприятное местечко, — оглянулась Кира. Вокруг была полоса тёмной земли без растительности, да и эта «чёрная дыра» ярко контрастировала с остальной «пасторалью».

— Знаешь, с тобой это выглядит иначе, сестра, — задумчиво протянул Грим.

— Надо поставить заборчик… — сыронизировала Кира. — Я не знаю, что там.

— Насколько я смог понять, они очень давние. Ты маленькая, может, года три, четыре, пять, — кивнул Грим. — Их много.

— М-да, все проблемы из детства, — вспомнив тренинг, процитировала Эльмиру Михайловну Кира. — Но, думаю, мне стоит как-то с этим разобраться. Не оставлять же эту зловонную лужу в середине себя. Я чувствую, что это всё равно меня… отравляет. Возможно, будучи маленькой, я просто не могла с этим справиться, а сейчас… может, там ничего страшного и нет? — впрочем, Кира не была так уж уверена в своих же словах. — А ты можешь это, ну не знаю, разделить?

— Нет, не могу, — покачал головой Грим. — Мне и исследовать это получилось с трудом и этих воспоминаний нет в твоих общих данных. Но как только ты их раскроешь, то я смогу получить к ним доступ.

— То есть мне надо туда нырнуть? В это болото? — облизнула Кира внезапно пересохшие от волнения губы.

— Давай всё же попробуем не в автобусе, — предложил Грим. — Несмотря ни на что, я тоже не всесилен и некоторые вещи мне не доступны. Особенно… по влиянию на тебя.

— Правда? — удивилась Кира.

— Можно сказать, одно из условий заключения, — помолчав, ответил Грим. — Прямое влияние попросту невозможно.

— Но воспользоваться своими мозгами и многолетним опытом никто не запрещает, — хмыкнула Кира.

— Типа того, — воспользовался Грим словосочетанием, которых «нахватался».

Впрочем, этот план не сработал. Отделить и воссоздать «пещеру» Грим не смог, и ночью, уснув рядом с Кириллом, Кира снова появилась у чёрной лужи.

— Странно… Как будто больше стала?

— Возможно… — совершенно по-простецки почесал затылок Грим. Выглядел он при этом так забавно, что Кира фыркнула. После «перезагрузки» он и правда стал более «человечным» и, как казалось Кире, гораздо больше, чем на пару процентов с «некритичными значениями». Но это была цена, которую они оба платили, чтобы освободиться.

— Ладно, тогда я посмотрю, что там. Теперь мне даже и волноваться не надо по поводу проблем. Да и тренинги теперь все мои до конца седьмой ступени, — Кира вступила в черноту, которая показалась вязкой, как ил, и провалилась сразу по колено. А потом пошла к середине и рухнула туда с головой.

Кажется, вынырнуть её заставил Грим, вытащив буквально за волосы. Киру вывернуло чёрной жижей на траву, которая тут же завяла и пожухла. Она утёрлась и села, обхватив колени.

— Да, уж… я… я вспомнила.

— И что там? — Грим покосился на появившуюся проплешину земли.

— Там… о моей бабушке, — прошептала Кира, уставившись в землю. — Я знала кое-что, мне мама рассказывала, но так, немного. Мы редко затрагивали эту тему. Бабушка умерла, когда я пошла в первый класс. То есть мне шесть было. Она была пожилая, мой папа — пятый ребёнок у неё, и она его уже в возрасте родила, у них с тётей Альбиной, считай, восемнадцать или семнадцать лет разницы. Мама всегда говорила, что считала, что она была немного больной, просто её невзлюбила, как невестку, гадости говорила, чуть ли не на работу к ней приходила, всякое про неё рассказывала начальству. И… в колдовстве обвиняла, что мама папу типа «околдовала», жениться на себе заставила. Мама тогда же не знала, что… что с колдовством это не просто больное воображение. Она была в других реалиях воспитана.