— И что было? — спросила Кира.

— Разное. Вот приехали мы сюда, вроде как на каникулы, знакомиться, у меня красивый полушубок был, светлый, мама где-то через знакомых достала, и бабушка твоя на следующий же день мой полушубок надела, чтобы дрова таскать. Весь изгваздала в смоле. А с вещами-то не шибко разбежишься. Я даже выйти из дома не смогла. И уехала чуть не в старой фуфайке, которую твой отец найти смог. Он только мне твердил «не обращай внимания, она просто старая».

— Да уж… Надо было настоять, чтобы вы не возвращались, — хмыкнула Кира.

— Не знаю, вышло ли бы, — пожала плечами мама. — Раньше же распределяли. Так что вот вроде твой папа говорит, что мы остаёмся, ему работу предложили, а потом распределение и… сюда. Оказалось, он в какой-то последний момент отказался от должности и попросился домой к матери больной его отправить. И его отправили. А мы же уже женаты были, куда муж, туда и жена, да я уже тобой беременна была, ты в апреле родилась, за пару месяцев до нашего выпуска. А жили в том доме… и это был вообще кошмар. Она меня к тебе не подпускала. Говорила, что я грязная… что нельзя мне к ребёнку. Я спала в прихожей на продавленном диванчике одна, на сквозняке, ты в кроватке посреди дома, а твой отец в кровати в дальней комнате. Я вся и простывала, и всё… как будто так и надо. Даже сказать ничего не смела. Даже не знаю — почему.

— Она… она меня вампирила, — сказала Кира. — Я это вспомнила.

Мама сжала её руку.

— Может быть, она всех вокруг вампирила. Знаешь… Я, когда мы сюда переехали, заболела. Падала на ровном месте. Силы как будто сами собой исчезали. Просто падала на ватных ногах. В больницу пойду, мне уколов наставят и ничего найти не могут. Здорова полностью. Месяц пройдёт. Падаю. Полностью прошло только после того, как она заболела… А у тебя… многое прошло только после её смерти. Как отрезало.

— По поводу её смерти… — Кира вдохнула побольше воздуха. — Это я её прокляла. Я… Она меня побила, и я так разозлилась. Чернота подступила, и я на неё всё выплеснула. И она заболела.

— Кира, — мама крепко обняла. — Не проклинала ты её. У тебя силёнок бы не хватило, малыш. Скорее ты заблокировала ей всё… она вампирить больше не смогла, вот и…

— Ты так думаешь?

— Думаю, — улыбнулась мама. — У меня же тоже с этой «падучей»… просветила одна на работе. Рассказала, что тут особое место и каждый второй колдун. Люди тут злые, чернота эта… У них же и в семье все злющие. Всем завидовали. Рады гадости ближним сделать и даже родных не жалели. Со свету сживали. А так никто не верит. Бабушка твоя уважаемый человек в городе: учительница, с образованием. Сколько народа выучила. А то, что она ходила про меня гадости всем рассказывала… Ой, и вспоминать не хочу.

— И что с той знакомой, которая тебе про всё рассказала? — поинтересовалась Кира.

— По её совету я начала булавки носить и тебе делать, правда, бабушка твоя всё с тебя снимала да в печи сжигала. Но мне полегче стало. А тебя я пыталась защитить, да вот… от отца твоего помощи не было, у него одно что «не обращай внимания» и он… ни на что не обращал, а как не обращать… Я у неё кем только ни была, и колдунья, и гулящая, и… Мне ребёнок, когда заговорил, первое, что сказал «мама, ты — гадина».

— Хорошо, что вы из дома того съехали, — сглотнула Кира.

— Это тоже я… Отец твой и слышать ничего не хотел про общежитие, раз дом у матери есть. Это я пошла к его начальнику и час проревела в его кабинете, про свою жизнь рассказывала. Готова была уже тебя хватать и уехать обратно к родителям. Дали нам общагу, большую хорошую комнату, как у тебя размером. А потом и однокомнатную квартиру, и трёхкомнатную смогли получить, разменять. Но и здесь она смогла нагадить… Из той комнаты всё и шло, где она лежала те полгода. Хорошо ещё, я детскую смогла отстоять, она всё хотела с тобой лежать.

Киру передёрнуло. Она помнила, что за всё время ни разу не пошла в ту комнату «к бабушке», хотя та звала, но мама не настаивала и она упёрлась.

— Ты про всех этих «полтергейстов», которые здесь водились? — спросила Кира, вспомнив детство уже без бабушки, но зато…

На фотографиях порой отображались «человечки» и странные тени, похожие на силуэты людей, в коридоре слышались шаги, словно там кто-то ходил. А туалет…

— Я в шоке была, когда выпытала у тебя, почему ты так в туалет ходить боишься, — словно прочитала её последнюю мысль мама. — Что кажется, будто старушечьи руки схватят. Мне же то же самое мерещилось. Не говоря уже о том, что мне ребёнок из поездки в другой город не сувениры привёз, а первым делом святой воды полную сумку.

Кира хмыкнула. Когда ей было десять, с кружком рисования они ездили на несколько дней в соседнюю область, в основном потому, что там был завод, где производили беличьи кисточки на всю Россию, которые до их городишки даже не доходили, также там была бумажная фабрика и производили хорошие акварельные краски, не «Нева», конечно, но и не совсем «сухие пластмассовые квадратики», продающиеся у них, которыми невозможно рисовать. Они закупали материалы, а также сходили в цирк, в несколько музеев и побывали в нескольких церквях, которые на тот момент начали везде восстанавливать. Тот собор имел свой источник, откуда люди ведрами, банками и бутылками набирали святую воду, она была очень вкусной и очень долго не портилась — как сказала экскурсовод, потому, что в воде много серебра.