– Ну и пусть. Больно он мне нужен. Проживу и без него. Назло стану известным человеком, пусть тогда локти свои кусает, от какой дочери он отказался, гад! – зло процедила я сквозь зубы.

С Костиком мы здорово подружились. Он оказался на редкость добрым и советливым мальчиком, с которым мы и доучились до одиннадцатого класса. А после того случая с воспитательницей, я никогда не позволяла никому себя ударить. Во-первых, не доводила до этого, во-вторых, это было унизительно.

Что делать после окончания школы, мы с Костиком решили давно. При получении паспорта, я решила взять фамилию своей матери, Савельева, хотя все эти годы числилась в интернате под фамилией отца, Михеева. Хотела разом с ним порвать, чтобы уже ничего меня с отцом не связывало. Проведя своё детство под Москвой, в городе Обнинске, я твёрдо решила поехать покорять Москву. Хотя пока не знала, что меня ждёт в этом большом городе, где меня никто не знал и никто не ждал. Костик решил ехать со мной, так, собрав свои вещи, сложив документы, мы попрощались с учителями и воспитателями, попрощались с одноклассниками, у которых был свой путь в этой долгой и непростой жизни, мы вышли за пределы интерната и отправились на вокзал. А так, как мы отказались письменно от предоставленного нам жилья, который выделили нам в интернате, в старом барачном доме, нам компенсировали н-ную сумму денег, которой нам вполне хватило, чтобы доехать до Москвы и продержаться там первое время. Начиналась наша новая, взрослая жизнь, было страшновато, ведь мы с Костиком не знали, что нас ждёт впереди…

До Москвы ехать было совсем недалеко, вот там, в Москве, что дальше делать? Мы с Костиком не знали. Но я была не одна и это придавало мне бодрости.

– Ну что Рыжая? Куда решила поступать? Не изменила своего решения? Всё хотела знаменитой артисткой стать. – сказал Костик, когда мы с ним расположились в своём купе.

– Не раздумала. Сказала, значит буду. А ты что, сомневаешься что ли? – с иронией спросила я.

– Да нет. Я же тебя знаю, ты сможешь. Хорошо, что у тебя внешность красивая и главное, веснушек нет, как обычно у рыжих бывает. – ответил Костик.

– Да ладно, красивая…ты правда так думаешь? – смутившись, спросила я.

– А что думать? Я же не слепой, вижу. – ответил Костик.

– Ну а ты? Кем ты хочешь стать в этой жизни? Художником? Ты здорово рисуешь. – с какой-то неподдельный завистью, спросила я.

Меня и правда поражало, как Костик рисует. Он спокойно, без взякого напряжения, брал простой карандаш и начинал рисовать. А я смотрела и не могла оторвать своего восторженного взгляда. На первый взгляд, было совсем непонятно, что именно рисует Костик, но понемногу, вырисовывался контур и я угадывала, что он рисует на этот раз.

– Да, хотелось бы конечно. Но Москва огромный город. Думаешь, меня заметят там? – неуверенно спросил Костик.

– Главное, верить в себя и надеяться на успех. И я верю в тебя, ты сможешь, не сомневайся. – ответила я.

Приехав в Москву, мы с Костиком, не откладывая пошли сдавать документы. Сначала решили пойти в Щукинское училище. Во ВГИК идти, я не решилась. Секретарша открыла мои документы и посмотрела внимательно.

– Так…тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения…значит Вам уже восемнадцать исполнилось? Хорошо, идите в приёмную комиссию, там примут Ваши документы и скажут, когда придти на экзамен. – сухо сказала молодая женщина, видимо уже уставшая за эти дни принимать абитуриентов.

Мы с Костиком, поблагодарили её и пошли по коридору, искать приёмную, где принимают документы на поступление. В общем проверив всё ли в порядке с моими документами, у меня наконец их приняли и я довольная, вышла из здания училища, взяв разрешение на проживание, в общежижитие. Костик решил сдать свои документы в Московский Государственный Академический Художественный институт имени Сурикова. Во как звучит, а коротко МГАХИ. У него тоже всё тщательно перепроверив, посмотрев его работы, которые он привёз с собой, приняли документы и тоже выделили комнату в общежитие, где он мог остановиться до поступления в институт. Для начала, мы с Костиком зашли в ближайшую столовую, так как со вчерашнего вечера ничего не ели. Деньги мы тратить много не могли, поэтому взяли только второе и компот с хлебом. Он проводил меня до моего общежития, убедившись, что мне дали там место в комнате для четверых, Костик сказав, что придёт завтра с утра, ушёл к себе. Комендантша, строгая матрона, сварливая, пожилая женщина, дала мне постельное бельё и подушку.

– Поднимись на третий этаж, в тридцать седьмую комнату. И как ты, такая рыжая, решила в артистки податься? Глупая. Таких не принимают. Я тут многих повидала. Ладно, у тебя две недели до экзаменов. Парней не приводить, спиртное не распивать, до поздна не гулять. Нарушение правил, грозит тебе остаться на улице. – грозным голосом, сказала Мария Ивановна.

– Я всё поняла, нарушений не будет. А артисткой я стану, вот увидите. – ответила я, взяв из её рук бельё и подушку.

Женщина с сомнением покачала головой и с недовольным видом, зашла в свою комнату, где громко звучала музыка из включённого телевизора.

В комнате уже жили три девушки, одна койка у окна была свободна, к ней я и подошла.

– Здравствуйте девочки. Я буду жить здесь до поступления. Надеюсь и после… – сказала я.

– Привет. Вот это да! Кто же сейчас красится в такой цвет? Да ещё при поступлении в Щуку? Ну ты даёшь подруга. – воскликнула одна из девушек, поднимаясь со своей кровати, где она отдыхала с книгой в руках.