– Дрянь! Ты сына моего убила! Я тебя в тюрьме сгною! – кричал мужчина в форме полковника, как оказалось, отец следователя.

– Но он пытался меня изнасиловать! – воскликнула я рыдая.

– Молчи тварь! Унесите тело моего сына. – приказал полковник, двум парням в форме.

Те быстро нагнулись над телом и подняв его, один за плечи, другой за ноги, вынесли из камеры. Полковник вышел следом и я осталась в темноте одна. От страха, даже голод не мучил, я просто сидела у стены и всё время плакала, не зная, что меня ожидает. Два дня, никто не приходил, лишь пару раз, мне принесли воду и сухой хлеб, наверное, чтобы я не умерла от голода и жажды. Но через два дня, меня вывели и отвели в кабинет, но совсем в другой, не в тот, где меня допрашивал мой мучитель. За столом сидел мужчина в летах, он велел мне присесть. Я села и посмотрела на него, понимая, что меня уже ничто не спасёт.

– Капитан Величко. Я буду вести твоё дело. Может быть сама всё чистосердечно расскажешь? – устало, привычным тоном, спросил капитан.

– А что рассказывать? Он сам пришёл ночью ко мне в камеру и хотел меня изнасиловать. Я только защищалась и просто оттолкнула его. Кто же знал, что он ударится головой и умрёт. – ответила я, более спокойно, видимо смирившись со своей участью.

– А тут написано, что ты вызвала его, якобы дать признательные показания, а затем хладнокровно его убила. – сказал капитан.

– Конечно. Сама ему штаны спустила, напоила его до чёртиков, чтобы потом убить. Вы сами в это верите? – спросила я.

– Здесь вопросы задаю я, а ты должна на них отвечать, ясно? – приказным тоном, сказал капитан.

– Я ни в чём не виновата. Я не знаю, что ещё сказать. – сказала я, опуская голову.

Капитан вызвал охранника и велел отвести меня в камеру. В коридоре, я увидела Елену Анатольевну, она сидела на скамье, у стены в коридоре. При виде меня, она быстро встала и подошла ко мне.

– Прости меня Алефтина! Чёрт. Кольцо я нашла, оно оказывается упало в ящик моего туалетного столика. Возвращайся, давай всё позабудем. Это было недоразумение. Понимаешь? Я сейчас скажу следователю, что ты ни в чём не виновата. – говорила она, нервно теребя в руках сумочку.

Я с безразличием посмотрела на неё.

– Вы со своим кольцом, всю мою жизнь сломали. Прощайте. – ответила я и пошла впереди охранника.

Потом начался кошмар. Меня каждый день выводили на допрос, потом в подвале, который они называли камерой предварительного заключения, то есть, КПЗ, меня избивали до потери сознания. Наверное, это у них так полагалось, а скорее всего, им приказал полковник. Может он просто хотел меня убить и списать на несчастный случай? Этого я не знала, только от каждодневных побоев, я перестала чувствовать своё тело и даже боль. Почти ничего не ела, только воду пила и было полнейшее безразличие происходящего. Но однажды меня перевели в другую камеру, где сидели три женщины, в камере стоял невыносимой запах, ведь мягко сказать, туалет для нужд, находился здесь же. Меня встретили суровыми взглядами, ко мне подошла одна из женщин.

– Курево есть? – спросила она.

– Нет, я не курю. – ответила я, садясь на свободные нары.

– А тебе никто не разрешал садиться. А ну встать! – рявкнула на меня женщина, попросившая курево.

Две другие, усмехаясь смотрели в ожидании, что же будет дальше.

Я поднялась, чтобы не обострять конфликт.

– Ишь ты, послушная какая. Значит, это ты грохнула сынка полковника? Ну всё, тебе конец. – проговорила женщина, подходя ко мне шатающей походкой.

– Оставь её Шмыга! Видишь, она и так натерпелась. – вдруг сказала вторая из женщин, в платке, со шрамом на лице.

– Да ей всё равно хана Кармен. Ты же и сама знаешь. – ответила та, которую назвали Шмыга.

– Под минтом ходишь, гнида? Не будет по ихнему. Не позволю. – тихо прошипела Кармен.

Третья, безучастно сидела на верхней полке нар, свесив вниз ноги и курила остаток папиросы.

– А мне то что? Тебе виднее. Но потом тебе же хуже будет. Слышала, что нам велели? – промяукала Шмыга.

– Чага, сползай вниз. Жрачку достань, видишь деваха, еле на ногах стоит. А этому падле, сынку мента поганого, давно в жмурики прописали. Туда ему и дорога. А ты садись, поешь давай, а то копыта откинешь скоро. Видать били тебя крепко. Падлы. – говорила Кармен, сажая меня к железному столу.

Та, которую назвали Чага, из-за нар достала пакет и положила на стол перед нами. Кармен вытащила хлеб и колбасу из пакета и протянула мне.

– Ешь. Ты своё перед честной компанией, уже отработала. Как кличут тебя, Рыжая? – спросила Кармен.

– Алефтина. – тихо проговорила я, еле шевеля опухшими от побоев губами.

– Ну тебя и приложили. Гады! И за что тебя так? – спросила Кармен, когда я пыталась откусить хлеб и за ним колбасу.

– Не знаю. Я правда ничего не сделала. Ничего не понимаю. Хозяйка, у которой я работала, оболгала меня, сказав, что я украла её кольцо дорогое. Потом она его нашла и пришла в милицию, чтобы сказать об этом. А тут…он ночью пришёл и…сам полез, я не хотела, правда не хотела его убивать. Я просто оттолкнула его от себя, он пьяным был, головой ударился и умер. – со слезами, рассказывала я.