Магические отметины… значило ли это, что она никак не могла стать королевой? Что-то внутри Адель отчаянно сопротивлялось неизбежности. Все говорило о том, что здесь ей не место, и хуже того – она нарушила установленный порядок. Найти бы сейчас леди Санию и обо всем расспросить.

– Отойдите от меня, или я закричу, – сказала Адель, внешне сохраняя спокойствие. Она выставила перед собой руку.

– Снова приглашаешь меня на танец, таинственная самозванка? Хорошо подумала? – угрожающе произнес Канцлер, сделав шаг вперед.

Сейчас он уже не казался ей таким привлекательным. И о какой магии он говорил, если она уснула после смерти королевы Агнии?

По крайней мере, так все говорили: когда умирает королева, угасает и магия, ожидая, что Грааль откроет новая избранница.

Канцлер Фрост подошел совсем близко, отводя в сторону руку Адель и нависая над ней.

– А может тебя прислала сама Элейна? – шепнул он ей на ухо. – Решила спровоцировать меня? А потом избавиться и от тебя. Очень в ее духе. Тогда передай ей – нет, нет и нет, на все три ее вопроса. Уходи, маленькая шпионка, пока я еще отпускаю.

Он и впрямь выпустил ее и вежливо указал на дверь. Адель понеслась к выходу, позабыв о своем ненадежном наряде. У нее дрожали колени. Выйдя за дверь, она замерла на месте: на мраморном полу лежала девушка в синем платье, в которой она узнала дочь леди Маргарет. Значит, цветок принесли вовсе не горничной Лили, а ее госпоже.

Девушка не дышала, а из уголка ее рта стекала струйка крови.

Сначала и сама Адель позабыла, как дышать, столь неожиданным было увиденное. Могло бы показаться, что девушка просто спит, если бы не эта предательская кровавая лужица, которая все увеличивалась, растекаясь по белому мрамору пунцовым цветком, заполняя мелкие трещинки. Ядом распускались его лепестки. Смертью.

Адель и раньше видела мертвых людей – когда в Монсальваж приходили холода, улетали чьи-то жизни. В тесных переулках рабочих районов засыпали и никогда больше не просыпались бродяги, встречались и совсем молоденькие юноши или девушки, которым не повезло найти тепло и приют. Адель не желала закончить свою жизнь, как они. Конечно, ее семья находилась не в столь бедственном положении, но никто не знал, что ждало их в будущем. И об этом будущем стоило позаботиться.

Множество мыслей вихрем пронеслось в голове Адель, пока она оставалась неподвижной. Но девушке уже не помочь, и нельзя медлить: вдруг Канцлер передумает? Вспомнив его пронзительный, предельно хладнокровный взгляд, она наконец встрепенулась, подхватила гвоздику, что лежала рядом с девушкой, и на цыпочках посеменила вперед. К чему гвоздика мертвой претендентке? А вот живой она еще могла пригодиться.

Что-то будто точило Адель изнутри. Но что это было, она понять не могла.

Пройдя пару пустынных коридоров и обдумывая, в какую западню она угодила, Адель услышала чье-то тяжелое дыхание, а завернув за угол, увидела возле широкого окна еще одну девушку, которая держалась за горло. Точнее, двух. Вторая уже безжизненно лежала на холодном полу, не менее бледная, чем мрамор. Но девушка у окна еще отчаянно боролась за жизнь.

Что за игры велись во Дворце Грааля? Инстинкт самосохранения подталкивал Адель бежать отсюда со всех ног, вернуться к семье – хотя, возможно, это уже не выход. Она слишком многое видела тут, и вряд ли ее жизнь что-либо значит для принцессы, которая уже убила двух девушек своими чудовищными корсетами, а сама Адель спаслась по велению случая – высокого и синеглазого господина Случая…

И все-таки во всем происходящем чувствовалась дикая несправедливость, возмутившая Адель. Девушки пришли сюда с надеждами стать королевой, блистать на балах, нести свет в свое королевство, а что получили? Теплый же прием устроила им принцесса Элейна!

Адель, подбежав к претендентке, наспех расшнуровывала ее платье, пытаясь помочь ей освободиться, но корсет буквально впился в тело, не желая отпускать. Она вспомнила про нож в руке Канцлера и осмотрелась в поисках чего-нибудь острого, и, о Королева, возле камина в углублении стояла изящная и острая, как пика, кочерга.

Адель схватилась за золоченую ручку, оценивая инструмент, и только она поднесла острие к шнуровке корсета, как раздались шаги: в коридоре появилась парочка – мужчина в белой рубашке, рыжеватые волосы которого теперь прикрывала, словно шапочка, маска малиновки, и претендентка в бледно-голубом платье с незабудками, с наброшенным на плечи сюртуком, Джудит.

Глаза девушки расширились от страха или удивления, а может, негодования, когда она увидела Адель, зависшую над почти бездыханной претенденткой с кочергой.

– Отпусти ее, немедленно! – приказала Джудит, и Адель восприняла это именно так: приказала.

Но, не теряя больше ни секунды, Адель поддела шнурок и рассекла его, освобождая девушку. Та задышала, как выброшенная на берег рыбина, в своем переливающемся серебристо-голубом платье, похожем на чешую.

– Спасибо… – еле слышно выговорила она, и Адель поразилась тому, насколько сильной все-таки была девушка перед ней, ведь сама она даже лишилась сознания (в этом, конечно, были и свои плюсы, на миг задумалась Адель, вспомнив «сонный поцелуй», но быстро одернула себя).