На плечо мягко опустилась мужская ладонь, и я услышала встревоженный голос Али:

— Звездочка, как ты?

Повернулась к князю. В наспех накинутом на пальто куцем халатике рослый горец выглядел довольно забавно. Слава богу, с ним все в порядке.

— С переменным успехом, — ответила с кривой улыбкой. — Ты домой заезжал?

Али кивнул.

— Елизар рассказал о произошедшем, — он аккуратно обнял меня. — Сожалею, что не был рядом, не смог поддержать. Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это.

Благодарность теплом разлилась в душе. Этот мужчина действительно обо мне беспокоился. Приятно. К чему скрывать от самой себя?

— Спасибо, — шепнула на грани слышимости. И почувствовала прикосновение губ к виску. Сразу же захотелось оттолкнуть Али. Его объятия далеко не дружеские. Не стоит давать ему ложных надежд. Это нечестно.

Внимание привлекло деликатное покашливание. Отстранившись от князя, увидела врача-реаниматолога: уставший, всклокоченный, он мял в руках свою шапочку и прятал взгляд.

— Только не это! — выдохнула я в ужасе.

— Нет-нет, ничего страшного, — торопливо заверил доктор. — Хотел сказать, что состояние Марины Олеговны не вызывает опасений. Ее можно переводить в обычную палату. Но я решил оставить пока у себя, ночь на дворе, — он кашлянул, явно испытывая неловкость. — За сорок лет практики ни с чем подобным я не сталкивался. Ваша мама буквально вернулась с того света и стремительно пошла на поправку. Это настоящее чудо!

— Как хорошо, что чудеса случаются. Спасибо вам, доктор, — я искренне улыбнулась.

— Да мне-то за что? — буркнул пожилой врач. Затем повысил голос: — Вы можете спокойно ехать домой, — коротко кивнув на прощание, доктор вразвалочку пошел к ординаторской.

— Поехали? — Али словно невзначай положил руку мне на талию.

— Подожди, — сняла с себя ладонь горца и увлекла его к кушетке. — Сюда приезжал Псих.

— Кто это? — Али удивленно приподнял бровь.

— Лаликин Сергей Николаевич. Главарь подольской ОПГ.

На скулах князя заиграли желваки.

— И что хотел? — процедил он.

— Звероферму, что же еще? — я усмехнулась. — Сергей Николаевич был немногословен, но крайне убедителен. Пообещал, если не подпишу документы, убить сначала тебя, потом маму. Ну а если и дальше продолжу упрямиться, переломать мне руки и ноги. Естественно, я отказалась. Не знаю, насколько реальны его угрозы, — пожала плечами, — но никем рисковать я не собираюсь. Отец моего одногруппника — подполковник, работает в ФСБ. Хочу завтра с ним связаться. Думаю, поможет.

— Я сам разберусь. Вас с мамой никто не тронет, — глухо пообещал князь и, поднявшись, ушел в ординаторскую.

Али, что, решил забрать маму из больницы немедленно? Впрочем, если у Елизара Авдеевича все готово, то не возражаю. А вот как он собрался разбираться с Психом? Нужных связей нет, способности заблокированы. Что за неуместная бравада?

Уже ненавидя свою интуицию, прислушалась к себе. Знакомый холодок страха пробежал между лопаток, мышцы свело судорогой. Теперь-то я понимала, что это означает: так проявляется предчувствие смерти. И на сей раз она грозит Али.

Черт! Что делать?! Как его уберечь?!

* * *

Горец вышел из кабинета спустя минут десять. Причем в сопровождении врача. Не реагируя на мой напряженно-вопросительный взгляд, сообщил, что через час вернется, попросил подождать его в ординаторской и удалился.

А сказать, куда и зачем пошел? Не барское это дело?

Мысленно матеря упрямца, забрала с кушетки манто, вошла в скудно обставленный кабинет. От чая отказалась, села на старый, но удобный диванчик.

Реаниматолог ушел к маме, я осталась одна. Надеюсь, Гоев все же не рванул на разборки с главарем банды.

Увы, предчувствие беды не утихало. Да что же с ним такое случится? Неужели Лаликин все-таки отдал приказ убить моего «любовника»?

Наконец дверь открылась, и на пороге появился Али. Облегчение, радость, злость смешались в одну кучу. Быстро поднявшись, подошла к мужчине.

— У меня все готово, — заявил он как ни в чем не бывало. — Пойдем? — и шагнул назад, освобождая проход.

Дать бы ему чем-нибудь тяжелым, да по голове! Может, тогда дойдет, что так вести себя нельзя?!

Злость кипела, но я, не проронив ни слова, взяла с дивана шубку, вышла в коридор, посмотрела на распахнутую дверь реанимации.