Я позвала детей, но ответа не было. Я была слишком далеко от пляжа. Схватившись за перила, я стала вглядываться в туман. Сколько я не напрягалась, кроме нескольких ступенек лестницы впереди, я ничего не увидела. Ступеньки были мокрые и скользкие.

Наконец я спустилась на мокрый песок пляжа. У моих ног лежали «лунные камни»: мы называли их так за то, что они были гладкими и полупрозрачными, правда они теряли свою прозрачность, когда высыхали. Мои ноги лизнула океанская волна. У кромки воды я отпрыгнула назад: туман там был крепкий, как дым. Я отчетливо слышала прибой, но не видела его.

Решив, что иду не в том направлении, я повернула назад и пошла в другую сторону, время от времени выкрикивая имена детей. По крайней мере, меня может услышать Барон, думала я. Многие годы он испытывал мое терпение лаем, а тогда, когда мне необходимо было услышать его, он молчал.

От попыток различить что-либо в тумане у меня заболели глаза. Я побежала и бежала до тех пор, пока не ударилась о принесенное прибоем бревно. Боль успокоила панику. Подняв мокрое от слез и тумана лицо, я выкрикнула имена детей.

Внезапно на меня обрушилось что-то черное и мягкое. Барон лаял, прыгал вокруг меня, убегал и возвращался опять.

Кэрри и Питер уже собрали свои спиннинги и поднимались по пляжу с пойманной ими маленькой рыбкой.

— Что ты здесь делаешь? — удивился Питер.

— Вы не слышали, как я кричала? — взяла инициативу я.

— Мы ничего не поймали здесь, поэтому решили пойти поближе к Поинт. Ты совсем промокла… Что с твоей ногой?

На том месте, которым я ударилась о бревно, был кровоподтек.

— Все будет в порядке. Мне надо съездить в Оушен Бич, — сказала я.

— Разве ты не можешь позвонить туда?

— Телефон еще не подключили. Мне надо позвонить в город, — сказала я.

Их это вовсе не удивило.

— Суп из консервов на плите, — сказала я.

— Давай положим туда эту рыбу, предложила Кэрри, — у нас тогда получится почти настоящая уха.

— Не знаю, — сказала я. — Давайте пойдем к дому, а не то сорвем голос от крика.

Мы поднялись к дюнам и нашли лестницу.

— А у тебя здорово кровь течет, — заметила Кэрри, которая вместе с Бароном шла в арьергарде нашей процессии. — Она даже капает на песок.

Я поискала в карманах брюк платок. А дети стали рыться в карманах своих плащей. Вскоре была найдена какая-то скомканная тряпочка и, ухватившись рукой за перила, я стала обрабатывать свою рану. Теперь, когда я обнаружила детей, мое беспокойство вернулось к Эрике. Я думала об охране в больнице, когда вспомнила, что мистер Ольсен сказал, что это случилось вчера ночью.

Поднявшись по лестнице к дому, я сказала детям, что скоро вернусь.

— Ты не можешь идти в таком виде, — сказала Кэрри, — одень хотя бы пальто.

Я заметила, что вся дрожу.

— И тебе надо перевязать рану, — заявил Питер. — К тому же телефон могли уже подключить.

Я снова вытерла кровь с ноги, и они повели меня к дому.

Когда мы подходили к дому, я поняла, что не могу оставить их одних, пока не узнаю, что происходит в городе.

— Давайте выбросим наш суп из консервов и поедем в Оушен Бич вместе, — предложила я, когда Питер открывал дверь. — У нас будет прекрасный завтрак: устрицы, омар…

На входе в кухню Питер остановился так неожиданно, что мы буквально столкнулись с ним. Кэрри попыталась толкнуть его вперед, но он стоял без движения. Я подошла поближе, чтобы увидеть, что остановило его.

Это был Джоэл. Или Джоэл — Тоньо. Он стоял возле кухонной плиты и смотрел на нас.

— Входите, — сказал он.

Мы медленно вошли.

В его руке был открытый нож с выкидным лезвием.

Лезвие поблескивало в свете лампы, и та небрежность, с которой он держал этот нож, многократно увеличивала ужас. В нем сквозила игривость мальчишки, разоряющего птичье гнездо, радость открытия, постепенно переходящее в магию убийства без злобы, без умысла и без жалости.

Он улыбнулся и кивком предложил нам сесть. Я посмотрела на Кэрри и Питера, боясь, что они могут не воспринять его серьезно. Но они сели возле кухонного стола, полностью отдавая себе отчет в опасности. Мне пришло в голову, что мы можем попытаться убежать. В суматохе кто-нибудь несомненно уцелеет. Но это были лишь умозаключения. В этом случае кто-нибудь несомненно будет пойман и попадет под нож. Он, казалось, прочел мои мысли и покачал головой.