– Конечно, – котёнок на удивление бодр. – Я очень сильный, вся наша родня такая, – хвастается он.

Я улыбаюсь и пытаюсь встать, тело протестует, но сдаваться перед таким "богатырём", который смотрит на нас, людей, с превосходством и гордостью за свой род, кажется позорным. Усилия дали плоды в виде достойного вертикального, а не горизонтального положения.

Однако моё геройство оказалось совершенно напрасным. Неведомая сила приподняла в воздух – и через считанные мгновения обнаружил себя лежащим на каком-то постаменте в центре лабиринта. На тело будто обрушилась каменная плита, не давая пошевелиться и вздохнуть полной грудью. Окружавшие меня зеркала начали плавиться, перетекая друг в друга, пока не образовалось одно. И оно нависло надо мной, кривясь тысячами лиц, хотя, по моему глубочайшему убеждению, эти морды заслуживали другого названия.

– Радуйся, настал торжественный час, – проревело мерзопакостное создание. – Я заберу эту никчёмную оболочку и подарю совершенное великолепное тело. Гордись оказанной милостью!

Не дождавшись заслуженных, по его мнению, восторгов, оно нахмурилось и издевательски спросило:

– Удобно ли предоставленное в твоё распоряжение почётное ложе? Не холодно? Ничего, скоро подобные незначительные мелочи перестанут волновать это бренное вместилище.

И, видимо, в доказательство слабости и ничтожности моего телесного сосуда, щёлкнул лапами, и меня перевернуло с боку на бок несколько раз. Резкая пронзительная боль внезапно обожгла левую сторону, и слабость, сковывавшая до этого, внезапно отступила. Рукой наощупь наткнулся на так и не выброшенный камушек, которым наивно думал защититься от неведомых опасностей, предполагая, что лучше такое "оружие", чем пустые руки.

А между тем чудовища из зеркал продолжали мерзко хохотать, с пренебрежением оглядывая беспомощную фигуру, скрючившуюся в неудобной позе на некоем подобии алтаря, и строили отвратительные планы по "усовершенствованию". Злость вперемешку с осознанием безнадёжности моего положения затопила яростной волной, не позволяя ясно мыслить. Отомстить! Одно чувство владело сейчас всем существом. Стереть ненавистные ухмылки с поганых рож! Заставить расплатиться за всё зло, случившееся с нами в этом зачарованном лесу! И пусть это будет последним, что увижу в жизни, но я испорчу злобным тварям хотя бы миг торжества! С безумством отчаяния я сжал неприметную гальку в руке и, вложив все силы в последний удар, бросил её в хохочущие зеркальные отражения!

Белая искрящаяся молния прошила зеркало насквозь. Хохот. захлебнувшись, смолк. А никчёмный булыжник неожиданно увеличился в размере, превратившись в чистейший алмаз, от которого расходилось мощнейшее сияние. Он завис под потолком, распространяя лучи ослепляющего света. Вой, раздававшийся изо всех уголков лабиринта, не поддаётся описанию. Нечеловеческая злоба, бессильный гнев вперемешку с мучительным ужасом – невыразимо жуткие звуки издавала агонизирующая тварь. Каменные своды начинали рушиться, угрожая погрести нас с Рыжем под обломками. Схватив своего верного товарища, со всей возможной скоростью бросился вон. Ничего уже не держало тело в путах, так что я легко спустился с опостылевшего места моего принудительного возлежания. За спиной грохотали осыпавшиеся валуны, стены тряслись всё сильнее, дрожь земли под ногами заставляла спотыкаться, но я упорно стремился вперёд. В прошлый раз мы были надёжно замурованы с той стороны горной породой, но была надежда, что начавшееся землетрясение откроет нам какую-нибудь лазейку. В этот момент скала содрогнулась до основания, трещины превратились в зияющие провалы, вокруг разлился искрящийся поток белого сияния, нас подхватило волной и выбросило наверх. Мы стояли возле замка.

Глава 14

Чёрное заклятье, хранящее замок от воздействия времени, было разрушено, и древние стены стремительно осыпались на наших глазах. В воздух поднималась пыль от падающих глыб, изо всех открытых проёмов клубами вился зловонный грязно-жёлтый дым. Мы с Рыжем расчихались. "Сэр Трэвас!" – мелькнула паническая мысль, и я бросился в замок, надеясь и страшась одновременно. Бег по длинным запутанным коридорам в поисках зачарованного рыцаря давался нелегко. Дышать становилось всё труднее, перед глазами мельтешили чёрные точки, а зловонная пелена скрывала окружающее пространство. То и дело натыкался на истлевшие кости, рассыпающиеся в то время, когда я пробирался среди них. Ржавые рыцарские доспехи, остатки некогда богатых одежд превращались в прах за считанные минуты. Я с трудом продвигался вперёд, стараясь не пропустить ни одного помещения, но везде царила полнейшая разруха. И ни следа моего хозяина!

Обнаружил его в самых дальних покоях, когда уже почти потерял надежду на благополучный исход. Он был в беспамятстве и едва дышал. Как я вытащил нас из этого невообразимого хаоса, и сам до конца не понимаю. Пришёл в себя уже на открытом пространстве, жадно глотая понемногу очищающийся воздух. Сэр Трэвас по-прежнему был без сознания.

Дрожащими от усталости руками я уложил его на траву и попытался привести в чувство. Но тщетно. Испуг больше всего вызывала неестественная бледность и еле различимое дыхание. Если бы не слабо вздрагивающая грудная клетка, я бы подозревал самое худшее. Пока стоял в растерянности, не зная, чем помочь своему господину, кто-то позвал: "Ларри!"

Я обернулся и с изумлением увидел леди Аурелию. Она парила над руинами жемчужно-бледной тенью и, улыбаясь, смотрела на меня. Удаляясь от замка, длинной серебристой нитью колыхались тени.

– Я хочу принести тебе самую искреннюю благодарность от себя лично и моих предков, – сказала она, указав в направлении уносящихся вдаль фигур. – Если бы не твоё беспримерное мужество и верность долгу, кто знает, сколько веков томились наши души в этом проклятом Богом и людьми месте. Наконец-то мы обретём покой. Прощай, Ларри, и будь счастлив!

Она взмахнула рукой, посылая последний привет, и лёгкой дымкой заскользила вдаль.

– Надеюсь, мы ещё успеем принять участие в походе, как собирались ранее. Вот только как быть с сэром Трэвасом? Он по-прежнему не подаёт признаков жизни. Может, ты слышал о чём-нибудь подобном, Рыж?

Я вопросительно уставился на котёнка. Он что-то неразборчиво пропищал.

– Не понял, – удивлённо смотрю на него.