Наблюдая, как Глеб ловко справлялся с бинтом, туго обмотав мою лодыжку и хорошо зафиксировав, я убедилась, что он и правда в этом разбирается.

— Ты медбрата что ли где-то играл? — предположила, ухмыльнувшись.

— Военно-полевого доктора.

— Понятно.

— Ну всё, готово. Старайся меньше на ногу вставать, утром к тебе врача приглашу, — проговорил он и, склонившись надо мной, поцеловал как ребёнка — в щёку.

Его терпкий и дурманящий парфюм снова ударил в нос, проникая в мозг и в сердце.

“Неужели он сейчас вот так просто возьмёт и уйдёт?” — подумала я.

Сама не понимаю, как умудрилась вцепиться в его рубашку и потянуть к себе. Глеб снова навис надо мной, упершись руками в кровать.

— Что-то ещё? — вымолвил он.

— Да. А ну поцелуй меня нормально! — ответила я и сильней рванула мужчину на себя.

Послышался треск ткани, ну и плевать, не единственная же у него рубашка! Я сама с жадностью впилась в его губы, а он не сопротивлялся. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я с ловкостью перевернула Глеба на спину и оказалась сверху. Пуговицы отлетели в один миг, от того как я рванула на нём рубашку. Дыхание “подарка” стало более шумным, а грудная клетка вздымалась и опускалась, как после изнурительной пробежки. Это подействовало на меня ещё более магически и я принялась раздеваться сама.

— Стоп-стоп-стоп! — неожиданно остановил он, ухватив меня за запястья, как только я сняла с себя блузку, оставшись в одном бюстгальтере и пока ещё в джинсах.

— Почему?

— Ты не совсем трезва. Боюсь завтра опять ничего не вспомнишь.

— А мне плевать…

— О! Чё-о-о-орт! — невольно выругалась я, открыв утром глаза и увидев рядом с собой лицо спящего Глеба.

Он тут же проснулся, немного поморщился, переваривая мои слова и, тут же улыбнувшись, ответил:

— Доброе утро, любимая. Спасибо за комплимент, — посчитал нужным он напомнить мне прошлый наш случай.

— Бли-и-и-и-ин! Как же меня опять угораздило-то? — начала я причитать, усевшись в постели и прикрываясь одеялом.

— Только не надо говорить, что я снова тобой воспользовался, — усмехнулся он, легко касаясь моей голой спины пальцами.

Я вздрогнула от его прикосновения, после чего он сразу убрал руку.

— Помню, от этого ещё тошнее, — призналась я и прикусила губу, поняв, что сейчас, наверное, обидела его.

А ведь он по сути ни в чём не виноват. Здесь целиком и полностью моя вина — сама напилась, сама подвернула ногу, сама к нему приставала.

— Почему ты так расстроена? Всё хорошо ведь было.

Я посмотрела на его лицо и поразилась его спокойствию. Ну конечно! Чего мужчине-то переживать? Одной победой больше в копилочке. Считает, что женщины должны чувствовать себя так же, и плевать, что у неё могут быть свои моральные принципы, точнее были.

— Было хорошо, но послевкусие неприятное, — ответила я, побольше натянув на себя одеяло.

— Из-за чего? — поднял он брови.

— Ты правда не понимаешь?!

— Нет, не понимаю. Если ты из-за жениха расстроена, то совершенно напрасно, судя по тому, как ты о нём вчера отзывалась, он стоит того, чтобы ему изменяли.

— Дело не в нём, а во мне. Я не хочу таких случайных встреч!

— Так в чём проблема? Бросай своего придурка-жениха и будем с тобой постоянно встречаться.

— Не всё так просто.

— Ах да, тебя же отец заставляет за него замуж выйти. Но тут ты сама себе советчик. Хочешь угодить отцу и наплевать на свои чувства, давай, вперёд! — высказал Глеб и, встав с кровати, пошёл в ванную.

Через пять минут он вышел мокрый, с полотенцем на бёдрах, я отвела глаза в сторону, потому что опять испытала желание, глядя на его идеальный торс и широкие плечи. В чём дело? Почему он так на меня действует? Марк тоже сложен неплохо, но на него я так не реагирую, напротив, меня от “жениха” чуть ли не тошнит.

— Тебе помочь до душа дойти? — спросил “подарок”.

— Сама справлюсь, не такая я уж калека.

К слову сказать, нога у меня болеть перестала, но рано я обрадовалась, потому что боль вернулась, как только встала с постели, ну хоть не такая сильная, как вчера. Прихрамывая я дошла до душа, где сама сняла с лодыжки бинт, чтобы не намочить, и встала в кабинку. Прохладные струйки воды помогли лучше проснуться, и даже проблемы стали казаться не такими уж существенными. А может, Глеб прав? Надо мне уйти окончательно от Марка, а отцу сказать, мол, всё, хватит решать за меня… Ну да, если так поступлю, прощай высшее образование и обеспеченная жизнь. Придётся вернуться к матери и отчиму в их двухкомнатную хрущёвку, опять им мешаться. Буду работать официанткой в захудалой кафешке и считать гроши. Нет, надо годик потерпеть. А как быть с “подарком”? Да никак! Он едет в свою Москву, а здесь останусь, продолжу дальше делать вид, что слушаю отца.

Выйдя из душа и обтеревшись полотенцем, попыталась самостоятельно забинтовать больную лодыжку. Вроде получилось, не велика наука. Пока занималась ногой, слышала, как Глеб с кем-то говорил по телефону на английском. Далее я надела махровый халат и, опять же прихрамывая, вышла из ванной. Вот только когда шла, бинт взял и размотался, видимо плохо его закрепила. “Подарок”, уже одетый в свою одежду, видя это безобразие, удручающе покачал головой и, усадив меня на кровать, крепко забинтовал мою лодыжку, как в прошлый раз.