Могучие звуки вальса поплыли над толпой, останавливая разговоры, а юные сердца заставляя мечтать о высоком, чистом.

Опершись спиной об затянутые тканью стены, Вильчек стоял среди приглашенных на бал однокурсников – таких же беспечных шалопаев, как и сам. Они успели выпить по паре бокалов весьма изрядного красного вина, которого в изобилии поставляли дружественные России королевства Греция и Болгария. Впрочем, и вина из недавно присоединенной к империи Армении тоже были весьма недурны. И потанцевать пару раз с прелестницами, коих на балу было преизрядно. Один из приятелей – земляк, германец по национальности, шепнул Генриху, что видел его бывшую, но сколько Вильчек не всматривался в густую толпу гостей, по которой шныряли лакеи с подносами, полными бокалов вина и закусок, так и не нашел ее.

Молодые люди говорили о женщинах и разговор этот был Вильчеку весьма интересен.

– Сударь, – перед ним присела в книксене девушка. В белоснежном бальном платье немного ниже грудей опоясанном широкою лентой и обнаженными плечами, она была прелестна. Темноглазая и светловолосая, совсем молодая красавица. Ладная фигура, но совсем не хрупкая, полная силы и диковатой грации. Лицо немного простоватое, но милое, правильных очертаний, немного по-славянски скуластое. На точеной шейке алмазное колье, несомненно мастерградской или чрезвычайно похожей работы. Словом, это был нравившийся Генриху женский тип.

– Вы танцуете?

К величайшей удаче Генриха он недавно научился модному танцу, сводившему с ума высший свет Петрограда: вальсу и не ударил в грязь лицом. Давно прошли те времена, когда смущенный новичок, к тому же разговаривающий с заметным акцентом, умел танцевать только церемонные европейские танцы.

– Несомненно, сударыня, – сказал с легким акцентом, только добавляющего ему шарма и изогнул руку перед прекрасной незнакомкой.

Музыка закружила их в танце. Девушка не отводила горящего взгляда от лица партнера, а когда, словно невзначай, он слегка коснулся обнаженного плеча, ее тело вздрогнуло.

А вокруг все летели, кружась, такие-же молодые, светлые, заставляя сердце невольно сжиматься в предчувствии.

– Я Александра Шувалова, племянница хозяина, – едва слышно прошептала девушка.

– Ну меня, вы должно быть знаете, – прошептал юноша в ответ.

– Ну кто же не знает дамского угодника из Силезии Генриха Вильчека!

Юноша слегка поперхнулся, отводя взгляд. Даже так?

– Ну что вы, слава моя слишком преувеличена!

Девушка ответила лукавым взглядом. От танца она раскраснелась и выглядела еще краше.

Они кружились и кружились в танце, не замечая, как из глубины одного из коридоров за ними следили недобрые глаза.

После танца Генрих проводил даму назад, они присели на диван, около серебряного самовара. Вильчек взял бокал вина и девушка сока, и они долго болтали, обо всем и, в то же время, ни о чем. Он с жаром рассказывал забавные эпизоды из жизни, перемежая их с выученными книжными анекдотами. Александра сидела прямо, сдержанно улыбалась, иногда хихикала, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, легко лежавшую на круглой коленке, то на красивую грудь. Рука время от времени поправляла бриллиантовое колье или складки изящного платья.

Мило улыбнувшись, девушка удалилась «попудрить носик», а Вильчек, откинувшись на диван предался мечтам о новой знакомой. Никогда будущее не представлялось молодому человеку в столь розовом свете, как в эти мгновения, когда он смотрел на окружающее сквозь бокал кроваво-красного вина из недавно присоединенных армянских областей. Девушка просто чудо. И с извечным мужским легкомыслием он совершенно не против завязать новые отношения!

Дождавшись, когда девушка скроется из виду, однокурсник – германец, тяжело вздохнул и, присев рядом, вполголоса обратился к Вильчеку.

– Генрих, тут такое дело, помнишь я одалживал десять рублей? – Вильчек вопросительно посмотрел на однокурсника. Мысли его были далеки от меркантильных проблем, – Понимаешь, деньги от батюшки задерживаются. Подождешь?

– Пустое, – дружески положил на плечо однокурсника руку, – какие счеты между благородными людьми? Как сможешь, так и отдашь. Я не тороплю!

– Спасибо Генрих! – просиял приятель, – Это дело надо отметить! – он оглянулся. Как на грех рядом ни одного лакея с вином, – Я сейчас!

Он ввинтился в толпу и исчез.

Генрих слушал музыку, кстати великолепную и, наслаждался множеством девичьих лиц – одно краше другого, когда услышал громкий и немного нечленораздельный голос:

– Сударь.

Он повернулся. Перед ним стоял молодой человек в форме, лет двадцати. Несмотря на несомненное опьянение, имевший вид величественный, если не царственный. Лицо скорее приятное, сейчас слегка зарделось, глаза горели, – а не считаете ли вы совершенно бессовестным публично приставать к чужой невесте, – произнес он с жаром и слезой в голосе, потом немного замялся, – ну почти невесте.