Муж улыбается и отрицательно качает головой.

— Я знал, что ты с Лизой. Не стал мешать вам развлекаться, ведь доверяю тебе.

Фу! Как пафосно звучит. Лучше бы сказал, что ему плевать, что со мной случится, и он будет даже рад, если станет наследником моего имущества. А об этом я не подумала! Муженёк ведь может и на такое пойти, наверное!

— Что же заставило тебя остаться дома?

— Срочной работы, требующей моего присутствия в офисе, нет… а я просто не спал всю ночь. Лер, мне нужно серьёзно с тобой поговорить. Присядь, пожалуйста.

Огоо… Неужели в измене сейчас признается? Или попросит развода, чтобы быть с любовницей? А может, догадался, что я его пичкаю далеко не средствами против аллергии?

Послушно присаживаюсь на кровать и смотрю на мужа.

— Тот новый акционер… помнишь, ты спросила о нём на благотворительном вечере? Ты общалась с ним тогда.

Ой, не нравится мне начало разговора. Он ведь не прочитал новости, которые видела Лизка?

— Да? Что с ним не так?

— Я не знаю, как правильно подобрать слова, чтобы сказать тебе. Понимаешь, дело в том, что он… Ох! — Дима встаёт, приближается к кровати и садится на корточки напротив меня. Он берёт меня за руки, глядя мне в глаза. — Ты с ним действительно не знакома? Может, в прошлом вы знали друг друга?

Отрицательно качаю головой.

Ну а что?

Если я сейчас спрошу — не спал ли он с Алиной, тоже ведь не признается.

— Ты не помнишь, как умерла твоя мать, верно?

Сердце начинает нервно биться, а я продолжаю смотреть на мужа в ожидании дальнейших слов.

— Её убили. Когда я начал копать на Скворцова, информация оказалась недоступной, и я нашёл кое-что на его отца. Его отец когда-то дружил с твоим, но потом… его посадили за убийство твоей матери. Наш новый акционер — сын убийцы твоей матери. Я не знаю, почему он пришёл в фирму. Может, хочет развалить её? В любом случае я не мог скрывать от тебя эту правду, решил, что ты должна знать. Тебе не стоит беспокоиться. Я постараюсь сделать всё, чтобы он не оказался рядом с тобой и не навредил компании.

Сколько заботы!..

А Андрей… Он действительно скрыл от меня столь важную инфлормацию? Он словно нарочно показал мне те фото, ведь мы могли выпить кофе и на кухне. Он хотел, чтобы я узнала, что мы дружили вместе, что наши отцы дружили… Он играл со мной? Или пытался сказать что-то, но не решился?

Его отец убил мою мать!.. Мне сложно поверить в это. Очень сложно. Какие мотивы у него были? Однажды Андрей обмолвился, что мой отец спас его отцу жизнь. Я не думаю, что отплатить за такое убийством любимой женщины нормально. Что-то здесь не складывается, но неприятный осадок расползается в душе. Я вновь чувствую себя преданной, но эта боль сильнее той, что была, когда поймала мужа с любовницей.

Сглатываю тугой комок и киваю.

Дима держит меня за руки, но этот жест не успокаивает, а раздражает ещё сильнее. Мы сидим в молчании несколько минут, пока со стороны коридора не слышится визг и грохот.

— Алина! — в один голос говорим мы с Дмитрием и вылетаем из комнаты.

Алина лежит у подножия лестницы, и она без сознания. Она упала? Что произошло? И как это отразится на её положении? Дима мчится к ней, прощупывает пульс и кричит, чтобы я вызывала скорую, а я ещё какое-то время стою и смотрю на них с заторможенным сознанием. Почему я радуюсь, что она может потерять ребёнка? Это ведь бесчеловечно по отношению к малышу, который ни в чём не виноват!..

Но в данную секунду меня волнует больше всего другое — почему Андрей не признался и не рассказал мне всего?

Выйдя из оцепенения, я качаю головой и спешу в комнату, где оставила телефон. Андрей прислал какое-то сообщение, но пока нет времени открывать его. Вызываю скорую помощь, сообщив, что беременная девушка упала с лестницы.

Страх опутывает сознание.

Может, мне следовало сразу прогнать их обоих? Не обвинят ли они теперь меня в том, что столкнула Алину? Мой муж может пойти свидетелем, чтобы опорочить меня. Но я не прикасалась к ней. Моих отпечатков на её одежде нет. А там остаются отпечатки? Голова распухает от обилия мыслей.

Спускаюсь и вижу, что Алина пришла в себя. Дима держит её голову на коленях, просит не шевелиться, а она рыдает и говорит, как сильно опасается за ребёнка.

Просто идеальная семейная парочка.

Противно до зубовного скрежета.

— Как так получилось, что ты упала? Тебе ведь специально выделили комнату на первом этаже, — напираю я.

— Я почувствовала себя неважно, хотела сказать вам об этом, а когда начала подниматься, перед глазами всё потемнело, — пищит Алина.

Прекрасно! Её слова я записала, потому что включила диктофон на телефоне. Отвертеться и обвинить меня теперь точно не получится.

— Как себя чувствуешь? — А теперь важно проявить заботу.

— Живот очень режет. Очень сильно, — Алина всхлипывает. — Я не прощу себя, если потеряю ребёнка. — Она смотрит на меня и тут же добавляет. — Вашего ребёнка.

Даже теперь умудряется играть свою роль… Значит, ей не так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Ладно. Пусть играет. Понаблюдаем, что и как будет дальше.

Врачи приезжают быстро. Алину осматривают, а потом переносят на носилки и говорят, что ей обязательно нужно пройти обследование. Она умоляет отвезти в медицинский центр, где наблюдается по беременности, но фельдшер отрицательно качает головой.