Но есть проблемка. Я такого наговорил лапочке — самому от себя стрёмно. Девочка меня выгнала и не факт, что простит. Вчера орал, что не люблю и не полюблю её никогда, а сегодня собираюсь объясниться в чувствах. Пошлёт меня лапа куда подальше… Ой, пошлёт!

Бреюсь у зеркала в ванной и мысленно репетирую речь. Говно одно. Банально, глупо и не от души. То есть от души, но я слишком волнуюсь.

Надеваю свежую рубашку, брюки со стрелками, туфли. Парфюм? Лишним не будет. Чо, как я? Смотрюсь в зеркало. Ну и рожа. Под глазами от недосыпа мешки, на щеках следы нервного бритья. Мной детей пугать можно. Красавчик что капец.

Выхожу из дома и иду в цветочную лавку. Я туда заранее позвонил — заказал шикарный букет. На коленях перед Дариной стоять буду, умолять простить идиота. Надеюсь, сработает.

Забираю цветы и направляюсь в МФЦ. Номера телефона Дари у меня нет, и это к лучшему. Я бы ещё ночью стал ей написывать и названивать. А это не то — надо лично. Глаза в глаза, так сказать. По телефону можно только рассыпаться в красивых словах. У меня другой план. Слова, конечно, будут, но немного. Я собираюсь работать языком несколько в другом направлении. Помню, как девочка стонала в прошлый раз.

Захожу в МФЦ, ищу нужный кабинет. Помню, лапа говорила, что работает здесь специалистом. Булками стоит шевелить активнее — время к обеду. Если лапа меня простит, утащу её к себе на обеденный перерыв. Только бы не послала…

О, вот же! Стою напротив двери с табличкой «Золотова Дарина Дмитриевна. Специалист». Расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке, вдыхаю и толкаю дверь.

За столом сидит какая-то девка. На мою жену она совсем непохожа.

— Здравствуйте, — с улыбкой смотрит на букет. — Вы ко мне?

— К Дарине я, — выдыхаю набранный ещё в коридоре воздух.

— А-а-а, к Золотовой, — девка перестаёт улыбаться. — Она здесь больше не работает.

— Как так? — я в ступоре. — А табличка на двери?

— Не успели поменять, — девушка кривится. — Может, я могу помочь? — смотрит на меня как-то странно.

— Вряд ли… — рука с букетом сама собой опускается. — Поеду к ней домой, — не знаю зачем, но сообщаю о планах незнакомой бабе.

— Дарины нет дома, — хмыкает. — Она в Левенрос с нашим охранником Вовой укатила. На поезде.

Чего?! С тем самым Вовой, которого я по кухне гонял?! Охренеть дела! Мы с лапой только вчера поругались, а сегодня она уже уволилась, нашла себе другого мужика и свалила в другой мир! Перед глазами маячит красная шторка ярости.

— Убью говнюка… — рычу тихо и сжимаю в руке букет.

Выжатый из стеблей цветов сок капает на пол, а баба за столом вздыхает.

— Я, кажется, поняла, кто вы. Мне вас так жаль, — выдаёт с сочувствием. — Золотова, конечно, та ещё дрянь.

Эта человечка только что назвала мою жену дрянью? Бросаю букет на пол и, наступив на него, шагаю к девке. Она подскакивает со стула, пытается свалить, но я ловлю. Прижимаю недостаточно шуструю бабу к стене, держу за плечи и рычу ей в рожу.

— Как ты смеешь говорить такое про мою женщину?!

— Вы что?! Прекратите! Я охрану позову!

— Зови, — соглашаюсь холодно. — Но учти, я перегрызу тебе шею раньше, чем сюда зайдут, — демонстрирую козе острые волчьи клыки. — Спрошу ещё раз: как ты посмела назвать мою женщину дрянью?!

То, что моя жена уехала с каким-то гусём в Левенрос, этой коровы не касается. Никто не смеет говорить про Дарину плохо.

— Я-а-а… Она-а… — испуганно лопочет хамка. — Я из-за Тартарола так сказала… — признается и бледнеет.

У меня от этой информации звон в бубне. Из-за Тартарола?.. Чо, мать твою?!

Разжимаю пальцы, делаю символический шаг назад. А девка припечатывает ладонь к губам и смотрит на меня большими глазами.

— Объясни, — требую.

— Я не могу сказать, — мотает головой. — Я вообще не должна была об этом говорить.

— Тогда сдохни, — провожу языком по клыку и хищно смотрю на потенциальную жертву.

Время на раздумье вышло, и я отменяю символический шаг назад символическим шагом вперёд.

— Я скажу! Скажу! — верещит баба.

— Слушаю, — выдыхаю ей в лицо.

— Дарина сегодня взяла у меня половину порции Тартарола. Сказала, что для личных нужд. Вот я и подумала, что вы… Ну-у-у… Что она… Э-э-э… — мнётся, — хочет свести вашу метку, — дышит тяжело. — Это же очевидно, — оправдывается, надеясь сохранить жизнь.

Очевидно, что лапа собралась со мной развестись. Увольнение, Вова, Левенрос, Тартарол… Всё сходится. Твою ж мать!

— Знаешь, во сколько у них поезд? — едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать злость на девке.