— Да, сэр.

Не успел я порадоваться, как ректор повернулся ко мне.

— А вы, э'лир Квоут, ведите себя более прилично в будущем.

Его жесткие слова немного подпортил Элодин, начавший напевать мелодию «Ишак, ишак».

Я опустил глаза и с трудом поборол улыбку.

— Да, сэр.

— Свободны.

Амброз развернулся на каблуках и унесся прочь, но, прежде чем он исчез за дверью, Элодин вслух запел:

Мысль о публичном извинении в письме казалась мне унизительной. Но, как говорится, лучшая месть — это сладкая жизнь, поэтому я решил не обращать внимания на Амброза и наслаждаться роскошным бездельем в «Лошади и четверке».

Но я блаженствовал всего два дня. На третий день «Лошадь и четверка» обзавелись новым хозяином. Невысокого жизнерадостного Каверина сменил долговязый тощий человек, сообщивший мне, что в моих услугах здесь больше не нуждаются. Мне велели освободить комнаты до наступления ночи.

Было неприятно, но я знал на этой стороне реки еще по меньшей мере четыре-пять трактиров подобного уровня, и в любом запрыгали бы до небес, радуясь возможности заполучить музыканта с талантовыми дудочками.

Но трактирщик в «Остролисте» отказался говорить со мной. «Белый олень» и «Корона королевы» были довольны своими нынешними музыкантами. В «Золотом пони» я прождал больше часа, пока не понял, что меня вежливо игнорируют. К тому времени, когда я повернул к «Королевскому дубу», я уже дымился от злости.

Амброз. Я не представлял, как он это сделал, но знал, что это он. Возможно, подкуп или слух, что любой трактир, нанявший некоего рыжего музыканта, потеряет прибыль, лишившись многих богатых клиентов.

Я прошелся по всем трактирам на этой стороне реки. Меня уже завернули из высшего класса, но оставалось еще много приличных мест. В течение нескольких следующих часов я попытал счастья в «Отдыхе пастуха», «Кабаньей голове», «Крюке в стене», «Жезлах» и «Рыцарском плаще». Амброз действовал весьма тщательно: нигде мной не заинтересовались.

Был уже ранний вечер, когда я добрался до трактира «У Анкера», и к тому времени продолжать поиски меня заставляло только чистое упрямство. Я был намерен опросить все трактиры на этой стороне реки, прежде чем снова заплатить за койку и карточку на еду.

Когда я подошел к трактиру, Анкер стоял у входа, на стремянке, собственноручно приколачивая на место длинный кедровый косяк. Он посмотрел на меня сверху вниз.

— Ага, значит, это ты, — сказал он.

— Прошу прощения? — недоуменно переспросил я.

— Да тут приходил один парень и сказал, что если я найму молодого рыжего музыканта, то огребу большую кучу неприятностей. — Он кивнул на мою лютню. — Наверняка это ты.

— Тогда ладно, — сказал я, поправляя ремень футляра на плече. — Не буду тратить ваше время.

— А ты его пока и не тратишь, — возразил он, слезая со стремянки и вытирая руки о рубашку. — Моему заведению не помешала бы музыка.

Я недоверчиво посмотрел на него:

— А вы не боитесь?

Он сплюнул.

— Проклятые кровососы думают, что могут купить солнце с неба!

— Этот, наверное, мог бы себе позволить и такое, — мрачно сказал я. — И еще луну, если бы она ему понадобилась на обложку для книжки.

Анкер насмешливо фыркнул.

— Он ни хрена не может мне сделать. Я не обслуживаю такой народ, поэтому бизнес он мне не расстроит. Я сам хозяин этого заведения, поэтому он не сможет купить его и выкурить меня, как бедного старого Каверина…

— Кто-то купил «Лошадь и четверку»?

Анкер удивленно посмотрел на меня.

— А ты не знал?

Я медленно покачал головой, переваривая эту информацию. Амброз купил «Лошадь и четверку», только чтобы выкинуть меня с работы. Нет, он был слишком умен для этого. Наверное, он одолжил денег дружку и списал как деловые расходы.

Сколько это могло стоить? Тысячу талантов? Пять тысяч? Я не мог даже представить, сколько стоит трактир вроде «Лошади и четверки». Что особенно беспокоило — быстрота, с которой он все провернул.

Это ясно осветило мое будущее. Я знал, что Амброз богат, но, честно говоря, по сравнению со мной любой был богачом. Я никогда не думал, насколько он богат или как он может использовать свое богатство против меня. Теперь я получал урок о том, какого рода влияние перворожденный баронский сынок способен оказывать на окружающих.