Психология американской публики удивительна. Сегодня ее страшно взбудораживают газетные сообщения о диверсантах, но уже завтра она забывает все и возвращается к спорту, упиваясь страничными отчетами о подвигах чемпионов бейзбола. Но это-то как раз и нужно Гитлеру; с молниеносной быстротой пытается он перебросить в США своих агентов, пользуясь моментом, когда о такой опасности забывают.

Расчеты Бара тоже в некоей степени строились на этих соображениях.

Представляясь инженером-евреем, который только что вырвался из лап гестапо, он надеялся встретить теплый прием и получить доступ к секретам на ведущих предприятиях.

У Бара была заготовлена история, которую он всем расскажет. Возложенные на него задачи начали казаться даже слишком легкими. В конце концов от него требовалось одно — записывать невидимыми чернилами добытые сведения, и тогда даже хитрая цензорская лаборатория на Бермудах останется одураченной. Все казалось даже слишком просто...

Наконец, очередь у таможенного чиновника дошла до него. Чиновник, заметив у Бара часы-браслет и карманные часы, спросил, зачем нужно столько часов.

Бар купил карманные часы в Лиссабоне, чтобы как-нибудь использовать деньги. Но ему не хотелось, чтобы таможенник решил, что у него много денег, это будет плохо соответствовать рассказу о бегстве. И он сказал, что часы приобрел уже давно.

— Что-то не похоже на правду, — проговорил таможенник. — Часы выглядя совершенно новыми. Он осмотрел каюту Бара.— Что у вас там еще?

В чемодане не нашлось ничего подозрительного. На умывальнике лежал сигарный ящик, тот, в котором были спрятаны две крупные банкноты.

— Ваши? — спросил он.

Бар кивнул. Чиновник взглянул на папиросу, которую в это момент курил Бар, а потом снова на ящик. Шпион купил сигары в Лиссабоне и уничтожил около половины, чтобы казалось, будто их выкурили.

— Я вижу, вы курите папиросу, — заметил таможенник. — Люди, курящие папиросы, обычно не курят сигар, и наоборот. Сдается мне, вы что-то скрываете, молодой человек. Не знаю, что именно, но думаю, что мне удастся это узнать.

Вскоре явились два молодых человека корректного вида и отрекомендовались агентами ФСБ. Они расспросили Бара о его бегстве и пожелали узнать, сколько денег он взял с собой. Тот сказал, что явился в Швейцарию без гроша, и они удалились.

Вслед за ними пришли представители военной разведки. Они хотели узнать, привез ли Бар какие-либо сведения, которые могли бы быть полезны США. Бар повторил им басню о несуществующих двигателях для самолетов, основанных на принципе паровой турбины.

— Мне кажется, что это пустая выдумка, — сказал офицер военной разведки. — Как можно произвести на самолете столько пара, чтобы пустить полным ходом турбинный двигатель?

Бар не был подготовлен к конкретным ответам, ибо по существу их не было. Когда агенты военной разведки поглядели друг на друга и ушли, таможенник, который все время не покидал каюты, стал ощупывать с внутренней стороны крышку сигарного ящика. Бар застыл на месте и, охваченный ужасом, смотрел, как тот доставал банкноты. Чиновник взглянул на Бара, но не сказал ничего.

На следующий день Бара все еще не выпускали с парохода. Вернулись агенты ФСБ.

— Мы находим некоторое противоречие между рассказом и действительным положением вещей, — сказал один из агентов. — Нам стало известно, что в Лиссабоне вы нарочно пропустили предыдущий рейс этого парохода, чтобы избавиться от семи тысяч долларов, пожив в свое удовольствие.

— Это верно, — сказал Бар, надеясь расположить их чистосердечным признанием.

— Мы не сомневаемся. Но нам хотелось бы знать, откуда к вам попали эти деньги?

Бар повторил версию о богатых евреях в Ганновере.

— Что же евреи собирались делать с немецким патентом?

— Хотели вывезти в Англию!

— Очень интересно! — воскликнул агент. — Ну-с, а не можете ли вы сказать, где состоялась эта сделка?

— Конечно, могу,— с улыбкой ответил Бар, уверенный в том, что агенты теперь уже не посмеют открыто сомневаться. — В кабачке, в Ганновере.

— Не знал я, что евреям в Германии разрешено сейчас посещать кабачки.

Бар ничего не мог на это возразить.

— Не знал также, — продолжал агент, — что евреям в Германии разрешается хранить при себе такие большие суммы в американской или в любой другой валюте.

Шпион пытался вывернуться, но скоро понял, что это ни к чему не приведет.

— Мистер Бар,— вежливо сказал агент,— я считаю, что тот, кто придумал для вас эту историю, оказал вам плохую услугу.

Бара повезли в здание ФСБ в Нью-Йорк. Допрос продолжался, шпиона заставляли повторять свой рассказ до тех пор, пока ему не стало тошно.