Итак – что же от него требовалось?

Вместо абстрагирования – интеграция в коллектив. Взамен хладнокровия – добродушие и поддержка. По возможности, разумеется. Не стоит с такими делами слишком уж преувеличивать. Дальнейший поиск лучшей доли в плане более адекватного места трудоустройства тоже никто не отменял и продолжал оставаться для него приоритетной целью.

Неизменной величиной в этом уравнении оставалась только Элина. После их ссоры тетка так задрала нос, что с тех пор Макар не одаривал ее даже взглядом, а потому она могла и дальше покуривать в сторонке – в данных обстоятельствах Элина была ему совершенно бесполезна.

Конечно же, для осуществления подобных изменений от Макара требовались гигантские усилия и титаническое терпение, которое для него было совсем не свойственно. Отныне ему нельзя было говорить всё, что вздумается. Теперь ему требовалось вести себя скромнее, быть отзывчивее и даже, увы, проявлять инициативу в работе, от чего Мак уже давно отрекся, прекрасно понимая, что проявление инициативы почти всегда наказуемо. Так уж его научила жизнь – с этим ничего не поделаешь.

И вот снова, как и неделями ранее перед началом первой смены, его план выглядел хорошо и даже адекватно. Но вот как всё окажется на самом деле, Мак даже и представлять себе не хотел. Оставалось надеется только на то, что вожатые, которые уже привыкли к Макару образца первой смены, сходу станут к нему гораздо более доброжелательными после того, как увидят его обновленную и улучшенную версию уже на второй смене. Либо же наоборот – отнесутся к его персоне с еще большим подозрением.

Да уж – тут не угадаешь…

Конечно же, даже если эта задумка каким-то чудесным образом сработает, на самом деле всё это будет сплошным враньем. Макар понимал, что про себя он так и будет продолжать покрывать всех окружающих руганью, относится к ним с презрением и продолжать желать долгожданного обретения свободы при первой же подвернувшейся возможности. Главное, чтобы вся правда не просочилась наружу и не показалась окружающим, за что Мак, увы, никак не мог ручаться, зная себя и свой “замечательный” характер.

Не придумав ничего получше, на том он и порешил, желая закончить с утренними, а точнее уже дневными думами, которые раскалывали его и без того больную голову еще сильнее.

Не успел Мак встать с дивана, чтобы умыться и попытаться привести себя в чувства, как его телефон завибрировал от звонка. Номер был вожатому не знаком, но он всё же решил ответить.

– Да, кто это?

– Макар, привет. Ой, а ты спишь еще? – спросил некто на другом конце. Голос у телефонного собеседника был очень знакомый и какой-то дурацкий, неуверенный и еще совсем юный.

– Валера, ты? – просипел Макар. – Откуда у тебя мои цифры? Ай, ладно…неважно. Чё тебе уже надо?

– Да не, ничего. Я хотел спросить, как ты до лагеря будешь добираться? Просто я подумал, что мы с мамой могли бы тебя подвести. Она не против. Поедешь с нами? – будто бы с надеждой в голосе спросил паренек.

Макар пораскинул мозгами и начал думать, как бы отвадить от себя надоедливого Валеру. Однако тут же осадил сам себя, коря за глупость, кретинизм и недальновидность.

– Поеду. Часа в четыре можете за мной заезжать. Улица Посеева, дом сорок восемь.

– Всё, запомнил. Тогда скоро увидимся! – чуть ли не прокричал Валера в трубку, когда Мак заканчивал вызов.

“Вот и бесплатное такси подкатило” – подумал вожатый, начиная собираться.

Голова продолжала гудеть так, что хотелось выть и залезть под сидение. Из-за бессонной ночи Макар и так чувствовал себя отвратительно, а поездка в одной машине с семьей Молотовых только втройне усугубила его ужасное самочувствие.

Всю дорогу Валера трещал со своей матерью о лагере, словно у него не нашлось на это времени на пересменке. Женщина, испытывая явную заинтересованность в рассказе, постоянно задавала своему сыну наводящие вопросы о лагерной жизни, ответы на которые, как казалось Маку, она и так знала. Вообще могло сложиться впечатление, что они обсуждают лагерь уже по десятому кругу и всё никак не могут исчерпать эту бездонную тему.

Более того, Александра Сергеевна не уставала ехидно спрашивать своего сына о “девочках” в лагере. Явно понимая, к чему клонит его матушка, Валера старался отвечать на этот вопрос уклончиво и как можно более размыто.

– Девушки вожатые там есть. Те, которых мы на дороге встретили, они не единственные – аккуратно подбирал слова лопоухий, словно готовился к таким вопросам и зачитывал ответы по шпаргалке – Я со всеми общаюсь. Всё хорошо.

– Насколько хорошо? – спросила мамаша с явным намеком на наличие у ее сына активной и ни на минуту не прекращающейся половой жизни.

– Ну ма-а-а-м – сказал свое привычное Валера. – На смене нам не до этого. Честно. Знаешь, сколько у нас там работы? За весь день иногда даже передохнуть некогда…