– Но, элаф… – растерянно пробормотал слуга, тиская в руках несчастную шляпу.

– Пошли! Расскажешь на улице.

Накинув на голову капюшон пилигримского плаща, Арман зашагал к выходу по проходу бокового нефа. Если догадки его верны, придется немедленно сесть в седло и нестись в столицу. А Вильгельмина… Он видел достаточно: ее дар. Остальное неважно, даже уродись Вильгельмина горбатой уродиной, завтра же от его имени Кристине Августе поступило бы взаимовыгодное предложение.

Пламя свечей вдруг сильно затрепетало, отклонилось в противоположную сторону. Казалось, еще немного, и оно потухнет.

Вильгельмина вздрогнула и оглянулась. Обвивавшие ее руки тени змеями потянулись вдоль нефа к выходу, готовые защитить хозяйку.

– Все хорошо! – испуганно прошептала Вильгельмина и попыталась скрыть их за широкими юбками.

Однако ее сердце кольнуло при виде стремительно удалявшейся фигуры. Со спины – обычный горожанин, серый, как и вся ее жизнь в Майене. Следовавший за ним мужчина одет и то богаче. «Богаче меня!» – с тоской подумала Вильгельмина.

Вот второй мужчина догнал первого, они перебросились парой слов, а потом человек в сером неожиданно обернулся.

Взгляды их на мгновение встретились.

Покрывшись густым румянцем Вильгельмина поспешила отвернуться и сразу попала под горячую руку матери.

– Вот ты где, несносная девчонка! – зашипела Кристина Августа.

Влепив дочери звонкую пощечину, она потащила ее к креслам первого ряда. Лицо Кристины Августы горело, словно это ей только что дали оплеуху. Она лопатками ощущала обращенные на нее укоризненные взгляды, но держала спину прямо, с достоинством особы королевской крови. За каждым ее шагом следили, Кристина Августа не сомневалась, среди прихожан тоже притаились агенты брата. Но если на себя она махнула рукой, то Вильгельмина достойна лучшей участи.

– Да что я такого сделала, маменька?

Вильгельмина покорно опустилась на отполированное десятками седалищ кресло, постаралась сосредоточиться на словах прелата.

– Будто сама не знаешь! – Кристина Августа расправила тяжелые складки юбки и, чтобы скрыть волнение, заняла руки молитвенником. – Глазки строишь, пока я забочусь о спасении твоей души. Разве я не говорила тебе, что репутация – главное достоинство девушки? Особенно, в твоем положении.

Она горестно вздохнула. Да, порой Кристина Августа излишне строга с дочерью, но строга во благо. Некогда она сделала неверный выбор и теперь жестоко расплачивалась за него.

С другой стороны… С другой стороны, если бы она не отринула долг, не поддалась искушению, не появилась бы на свет Вильгельмина – лучик солнца в ее беспросветном существовании. В детстве Кристина Августа называла ее маленькой Люцией: как и сестра творца, девочка обладала нежнейшей светлой кожей, изумительными светлыми волосами и большими голубыми глазами. Окажись такая куколка при дворе, давно была бы помолвлена, а то и вышла замуж. Только вот путь в столицу Вильгельмине заказан: венценосный брат категорично заявил, что не желает видеть блудную сестру и «ее отродье».

– Вам показалось, маменька.

Вильгельмина и не подумала обидеться. Наоборот, она часто жалела вечно грустную, нервную, болезненную мать. Несмотря на юный возраст, Вильгельмина догадывалась, как много той пришлось пережить.

– Прости, солнышко! – Кристина Августа погладила дочь по голове. – Надо бы снова заказать тех капель.

В прежние годы, порой казавшиеся сном, она отправилась бы на воды. Теперь все иначе. Пусть Кристина Августа занимала почетное место в Майенском соборе, считалась единовластной владелицей окрестных земель, это не шло ни в какое сравнение с ее прежним положением. Из принцессы крови – в графини. Вместо бриллиантов – скромная нитка жемчуга. Бесконечные счета, перешитые по многу раз платья… И навечно приклеившееся к лицу выражение скорби.

Порой Кристина Августа смотрела на себя в зеркало и задумывалась, не попытать ли счастья в третий раз. Ей всего тридцать пять, она все еще может иметь детей. Задумывалась и тут же забывала. Да и за кого ей идти, кто бы согласился взять подобную невесту? Опять же, как новый муж обошелся бы с Вильгельминой, вдруг лишил бы крошечного наследства, а то и вовсе поколачивал, глумился?

Первого супруга, принца Руперта, Великого герцога Славия, выбрал Кристине Августе отец, покойный Кристиан Десятый. Жених приходился ей кузеном. Увы, жизнь молодых сразу не заладилась. Супружеская чета поселилась в загородном дворце Маренго и большую часть времени проводила порознь. Руперт вел активную светскую жизнь в столице, тогда как Кристину Августу под видом заботы о ее здоровье вынуждали довольствоваться прогулками по парку. Раз в неделю супруг навещал ее с целью деторождения, но после двух выкидышей подряд предпочитал жене общество фрейлин. До Кристины Августы доходили слухи, что одна из них родила сына и Руперт намерен развестись, чтобы жениться на возлюбленной. Мать, с которой она изредка делилась своими страхами, называла все чушью:

– Узы брака нерушимы. Женщина должна закрывать глаза на мелкие шалости мужчин, неизменно встречать супруга с улыбкой и всеми силами заботиться о продолжении рода.

– Но как же я могу, если он не бывает у меня? – растерянно спрашивала Кристина Августа.

– Так сделай так, чтобы бывал. Кому нужна больная жена, еще один выкидыш? Съезди на воды и поменьше слушай пустоголовую чернь. Через год или два у вас появится розовощекий малыш, и ты думать об этом забудешь.

Она последовала совету матери и, прихватив младшего брата мужа, Алария, в качестве сопровождающего, отправилась поправлять здоровье. В столицу Кристина Августа вернулась уже беременной и с твердым намерением развестись.