Скорей бы вырвать из клетки! Вильгельмина все бы отдала, лишь бы больше не видеть унылых стен своей спальни. У других девушек имелся будуар, гардеробная, туалетный столик с пудрами и помадами, всевозможными притираниями. Вильгельмину причесывали перед ручным зеркалом. Пока горничная заплетала косы, закрепляла их шпильками, девушка терпеливо держала его перед лицом.

– Он богат и знатен.

Кристина Августа ответила после небольшой паузы, поселив в душе дочери тревогу.

– Так это не дер Аллен? – спросила она напрямик.

Сердце упало. Неужели старик?

– Ах, вот о ком ты думаешь! – добродушно рассмеялась Кристина Августа. – Не спорю, юный Густав обходителен, вскружил голову не одной даме, но до тебя ему нет никакого дела. И пусть, ты взлетишь гораздо выше. Не зря я верила в твою красоту, воспитывала тебя как принцессу!

Лицо ее преобразилось, засветилось от гордости.

Нарочный от Армана прибыл сегодня утром. Сначала Кристину Августу безмерно удивил интерес канцлера к Вильгельмине, но она согласилась принять его представителя. Вряд ли Арман вздумал над ней пошутить. Кристина Августа помнила его еще по жизни при дворе. Он приходился ей дальним родственником по линии отца. Вечно мрачный, серьезный, Арман сторонился людей, предпочитая книги. Многие полагали, что он выберет путь прелата, однако, закончив сразу несколько факультетов в разных университетах, в том числе заграничных, будущий канцлер занялся политикой.

В последний раз они с Кристиной Августой виделись на похоронах его отца, Анри дер Хольма, 13-го герцога Прево. Вдовствующая королева приехала поддержать двоюродную бабку мужа, принцессу Клод, и взяла дочь с собой. Кристина Августа хорошо запомнила стоявшую у гроба некрасивую женщину средних лет и вихрастого юношу с орлиным взглядом рядом с ней. Кто бы мог подумать, что спустя двадцать лет их судьбы могут соединиться!

Кристина Августа боялась загадывать, хотя мысленно заранее согласилась на все условия Армана. Идеальный жених, о лучшем и мечтать грешно! А любовь… Когда рядом так и вьются кредиторы, о ней не думаешь.

– Я пригласила его представителя к вечернему чаю, – Кристина Августа понизила голос до таинственного шепота. – Надень самое лучшее платье и прояви свои таланты. Если преуспеешь, отправишься в столицу. Будешь спать на шелковых простынях и купаться в жемчуге.

– Да кто же он, матушка? – От любопытства Вильгельмина заерзала на стуле. – И что же мне сделать: спеть или сыграть?

– И то, и другое. Как доешь, отправляйся репетировать. Я пришлю за тобой, скажу, когда пора будет одеваться. И помни, дочь моя, – взгляд Кристины Августы на мгновение стал жестким, мужским, – судьба женщины в ее руках, а Творец не жалует капризов.

– Обещаю не привередничать, матушка, и пойти за того, за кого вы укажете.

Будто у нее был выбор!

И все же…

– Вы так и не ответили, от чьего имени прибыли просить моей руки.

– Тебе несказанно повезло, Вильгельмина. – Кристина Августа промокнула губы полотняной салфеткой и положила приборы на тарелку. – Ты станешь супругой одного из могущественных людей королевства, 14-й герцогиней Прево.

– Но?.. – Девушка растерянно моргнула. – Зачем я ему?

– Хотела бы и я это знать, – чуть слышно пробормотала Кристина Августа, а вслух ответила: – Затем, что ему исполнилось сорок лет, пришло время жениться. Крайне разумно со стороны герцога обзавестись женой красивой, благородной, но покорной. Той, которая не кичилась бы своей родней и не перечила ему.

Вильгельмина проглотила усмешку. Мать описала девушку, не имевшую ничего общего с ней. Пусть на людях Вильгельмина производила впечатление послушной и флегматичной, это была лишь маска, призванная обезопасить себя и свой секрет. Она носила ее до поры, со временем собиралась сбросить.

Столица…

Ноздри Вильгельмины затрепетали.

Гадалка предсказала ей корону, но и тени нашептывали, она достойна большего. И, уступив матери, Вильгельмина дала свое заочное согласие на брак.

– Ваша спальня.

Вильгельмина рассеянно кивнула, задумалась на мгновение, надо ли сделать книксен (реверанс точно нет), и шагнула вперед. Напоминавшая каменное изваяние с портала собора фрейлина двинулась вслед за ней. Она напоминала засохшую розу. Венчавшие ее голову мелкие кудри, взбитые на затылке, лишь усиливали сходство.

– Ваша горничная.

Дама небрежно указала на замершую в глубоком поклоне тощую девицу в серо-голубом, как у всех местных слуг, платье с белым передником.

Вильгельмина вновь кивнула, в который раз пожалев о выбранном в дорогу наряде. Серо-голубом. То-то придворные хихикали, шушукались за ее спиной!

– А где герцог? То есть я хочу сказать, его светлость, – быстро поправилась она.

– Элаф занят, – сердито ответила фрейлина. – Когда будет угодно, он навестит вас, а пока извольте соблюдать установленный распорядок. Вы не в Майене.

Открытое презрение в ее голосе подняло бурю в душе Вильгельмины. Она достаточно терпела, достаточно со всем соглашалась, чтобы наконец высказаться. Хватит того, что девушка прибыла в столицу одна, без матери, а жених не пожелал ее встретить, поручил заботам какой-то карги.