— Боже, Савва, я забыла препарат! — вскрикивает Наташа. — Забери его. Прямо сейчас! Он нужен!

— Я… Что? — с трудом отрывает взгляд от меня. — Как, твою мать?!

— Вот так. Пожалуйста…

Савва сомневается несколько секунд. Явно решает, что ему сейчас важнее. А после срывается с места в сторону больницы.

Отлично.

Хорошо.

Я благодарна Наташе хотя бы за то, что она сейчас Дубинина увела. Намеренно отправила его подальше, давая мне время прийти в себя и сбежать.

Вроде ничего страшного. Подержал на руках. Но в голове я уже худшее представила.

Похищение. Подпольные лаборатории. Крики Саввы.

— Воды? — аккуратно предлагает Наташа. — Я не знаю, что произошло… Но… Савва так себя обычно не ведёт. Мне жаль.

— Разве ваша вина?

Хмыкаю, прижимая сына крепче. Убеждаюсь, что он рядом и с ним всё хорошо. Это главное.

— Мне всё равно жаль, — отворачивается женщина. — Правда жаль.

Она говорит о поведении Саввы? Или про то, что в постель к моему мужу забралась?

Поглядываю в сторону больницы. Через сколько мужчина вернётся? Минута? Пять?

У меня есть время, да?

Узнать то, что волнует больше всего.

Грозит ли моему сыну опасность. В роли донора или пациента?

Я рискую. Решаю остаться, перед этим отправив срочное сообщение Юре.

— Можно вопрос? — делаю шаг к ним. Через боль двигаюсь. — Чем болеет ваша девочка?

— Болеет?

Наташа переспрашивает растерянно. Приходит в себя намного дольше, чем я. Это будто у неё ребёнка пытались забрать.

Поправляет волосы, дёргает край свитера. Опомнившись, запахивает пальто.

Волнуется?

Конечно.

Не каждый раз разговариваешь с той, чьего мужа увела. Неудобненько, да. И при других обстоятельствах я бы никогда не заговорила.

Но это мой шанс узнать. Мне надо знать.

У меня нет ненависти к Наташе. Я её и не знаю. О своей любовницы Савва заявил сам, с ней не пересекалась. Это не девушка в отношениях изменяла. Мне с ней делить нечего.

А мораль…

Тут уж Бог всем судья.

И к сожалению, иногда Бог наказывает неправильно.

Я стараюсь не смотреть на девочку в коляске, но не получается. Взгляд сам к ней возвращается.

Маленькая, очень бледная. С огромными синяками под глазами, но большой лучезарной улыбкой. Возраста Кирилла, наверное.

— Апластическая анемия, — произносит в итоге. — Это заболевание крови.

Я киваю. Читала вроде что-то. Организм не вырабатывает достаточное количество клеток крови.

Не весь организм, если точнее.

— Костный мозг, да? — вспоминаю.

— Да. С ним проблемы, — соглашается, начинаясь крутиться вокруг девочки.

— И давно болеете?

— Несколько месяцев. Тебе не холодно, Ляль?

— Нет, — девочка крутит головой, от чего её светлые кудряшки подпрыгивают. — Ой, кружится.

— Аккуратнее. Иначе пойдём обратно в больницу.

— Последний вопрос, Наташ.

Девушка дёргается от своего имени. Косится на меня, не ожидая, что я знаю.

Да я чертов детектив почти, всё успела узнать. Достаточно, чтобы сейчас быстро и чётко ставить вопросы.

Возможно, топчусь по больному. Заставляю снова проговаривать про болезнь дочери, в душе копаюсь.

И мне совестно. Но я не могу сейчас свернуть разговор, включив жалость.

Меня никто не жалеет.

— Это генетическое? — уточняю. Аж сердце замирает. Нет, пожалуйста, нет.

— Наследственное? — переспрашивает. Брови вверх взлетают. — Нет. Нет, не наследственное. Случилось так. Но из-за генетики сложнее найти донора и… Простите, не знаю, зачем вам рассказываю.

— Я сама спросила. А генетика досталась от тебя?

— Нет. От отца.

Без слов прощаюсь, спеша уйти. Вроде всё самое необходимое узнала. В остальном — разберусь сама.

Слишком опасно, что Савва сейчас обратно прибежит.

Кирилл, пришедший в себя, начинает щебетать про игрушку в руках девочки. Хочет рассмотреть. Но я быстрее уношу сына.

Лёгкие горят, я едва не бросаюсь прочь. Не разбирая дороги, не ориентируясь в городе. Просто уйти. А потом буду такси искать, разбираться.