Не уверена, насколько эта угроза может пронять Дубинина. Не ему подобного бояться, но…

Хоть что-то должно до него достучаться? Не может он настолько непробиваемым быть.

Телефон опять звонит. Всё тот же номер. Отвечаю.

— Что? — рявкаю устало.

— Не слышно тебя.

Не слышно ему.

Я тру лицо. И что мне с этим делать?

Когда Савва в адеквате (насколько это адекват), там хоть что-то можно обсуждать. А сейчас вообще край.

Кто знает, что делать будет? И не начнёт ли буянить, пугая и нас с сыном, и соседей.

— Я тебя ненавижу, — цежу.

— Ага. Взаимно, Мара.

Игнорирую этот ответ. Прошла и прошла любовь, не задевает больше. Хоть просто не люби, хоть ненавидь, хоть что.

Но я конкретно злюсь из-за того, что мне снова приходится писать Юре! Снова и снова. Просить его о помощи.

Каждый раз открывать свою слабость, показывать, что сама я ни на что не способна. Беспомощная девчонка, которая только жаловаться может.

И виновник этого — сидит за моей дверью.

Юра моё сообщение не читаю. Думаю, он там дела обсуждает, хотел ведь клиентов найти. Поэтому не так быстро ответит.

— Ма-ра…

— Ты не уйдёшь? — спрашиваю устало. Сдаюсь. Сама опускаюсь на пол, прислоняясь к двери. Я устала, чтобы стоя разговаривать. — Ну? О чём поговорить хочешь? Или сразу опять пытаться моего сына украсть?

— Я не крал. Я — держал. Разная квалис… Фаль… Квалификация.

— О, боже. Ты совсем поплыл, да? И что ты пытался сделать, а? Шантажировать меня? Запугать? М?

— Он побежал, я перехватил. Логично же.

— Только это неправда. Ты явно дал понять, что не собираешься его отпускать, если я не буду с тобой говорить. Это угроза и шантаж. Ты…

— Прости.

Слово разрезает воздух, мои голосовые связки вредит. Потому что говорить на несколько секунд — невозможно.

— Думаешь одним прости можно всё исправить? — сильнее злюсь.

— Я не планировал так тебя пугать. У нас перепалка была, обычная. Малой нормально на руках сидел. Всё в порядке было. Откуда мне было знать, что у тебя истерия будет?

— А давай я твоего ребёнка так подержу и поугрожаю? А?! Сильно спокойным будешь?

— Как я сказал — не знал, что ты так отреагируешь. Не планировал. Приношу извинения. Мне жаль, Мара, ладно? Жаль. Я не стал бы… Организовывать что-то подобное. Я потом понял… Сообразил, как это выглядело. Наташа объяснила.

Фыркает, а я закатываю глаза.

Его жена-любовница-девушка, какой там статус, меня защищала? Объясняла, что Савва — мудак?

Но мужчина ведёт себя так, будто не понимает, как это выглядит. А ведь сам рванул за лекарствами для Ляли.

Знает что такое страх за своего ребёнка.

А теперь…

— Мало верится, — хмыкаю.

— Имеешь право. Но мне действительно жаль, что испугал так. Я бы не стал причинять вред ребёнку, Мар. Лучше расскажи, когда ты с Наташей познакомилась? Вы давно общаетесь, да?

Что?

Это она такое заявила?!

— Ты уже бредишь, Савв.

— Не, — фыркает. — Я вас видел. Вы болтали. Вернулся с таблетками, а вы… Что-то обсуждаете. Почти подруги. Вот интересно стало. Вряд ли ты бы в такой момент стала с кем-то ещё болтать.

Получается, Наташа не рассказала, что именно мы обсуждали? Скрыла тему, что меня интересовала болезнь Ляли?

Или привыкла, что многие подобное спрашивает, и это стало обыденностью…

— Ты видел? — доходит.

— Ага. И как драпала потом. Это почти оскорбительно, Мара. Я ничего плохого не сделал.

Я начинаю смеяться. Прижимаю к себе колени, пряча лицо. Дрожу всем телом, заглушаю смех. Но он рвётся.

Это уже истеричное, знаю.

Но такое лицемерное заявление просто не может оставить без реакции. Он же…

Ещё и искренне так произносит!

Мудак.

— Обсудим это?

Смеюсь хрипло, зажимая телефон между плечом и ухом. А после сбрасываю, и так слышно.

Вместо этого несколько раз набираю Юре. Но он, похоже, не слышит вызова. Или забыл телефон где-то.

— Что именно ты плохого не сделал, Дубинин? Полез ко мне спустя два с половиной года? Влез ко мне на работу.

— Встреча у химиков случайной была. Это прям… Сюрприз.

— Конечно. А потом? Так сюрприз понравился, что заставил меня работать с тобой? Это не плохое, Савва? Ты не Бог и не Царь, чтобы моей жизнью распоряжаться!

— Ох, пошла по новой.

Стук. Глухой стон. Он затылком о дверь шибанулся?

А можно сильнее?

— Ты сама выбрала это, — насмешливо произносит. — А виноват — я. Как же так получается, Ма-ра… Хотя, так ведь легче, да? Все виноваты, все не такие. Одна ты тут… Идеальная и святая.