Может, потому что он не стремился кому-то угодить, его картины и были пронизаны такой силой, смелостью и индивидуальностью, что даже самые закоренелые консерваторы не могли не признать его подлинным художником, а его живопись — настоящим искусством.

— Здесь всё, — произнёс Брай, привычно и деловито поднимаясь на площадку в центре студии. Он сел в кресло и застучал по клавишам компьютера.

Джон тем временем медленно прошёл к ближайшему креслу и устало опустился на его широкое сидение. Джерри застыл у входа, подпирая стену. Вид у обоих был довольно мрачный, наверно, потому что они снова, взглянув на пульт, ощутили, как не хватает за этим великолепным инструментом гениального музыканта. Однако Брай бестрепетно нажимал кнопки, к которым только два дня назад прикасались тонкие нервные пальцы Фарги.

— Мы ещё не смотрели, что здесь есть, — по ходу дела объяснял он, не отрывая взгляда от экрана, на котором мелькали таблицы и просто столбики дат. — Полиция тоже здесь не рылась. Им было просто не до того. Мелис — умный парень. Интеллектуал в полиции Луарвига — это редкость, белая ворона. Но ему хватает дел и в самом городе.

— Я думаю, что они не особо лезут из формы, чтоб найти убийцу, — заметил Джерри, исподлобья следя за действиями друга.

— Обычное расследование, — проворчал Джон. — К тому же у них, как жёрнов на шее, висит этот чертов маньяк. Да и вообще, это мы знаем, что потеряли, а для них это был всего лишь один из богачей, вроде тех, что обосновались в районе Лунн, но только более странный, поскольку жил отшельником.

— Я их не виню. Я просто говорю, что им на это наплевать.

— С этим я согласен.

— Вот! — привлёк общее внимание Брай. — Я нашёл его последние работы. Он заносил их в отдельный каталог, под названием «Сжечь».

— Я ж говорил, что он был в здравом рассудке! — воскликнул Джерри. — Этот кошмар был ему нужен только для работы. Потом он хотел его уничтожить.

— Похоже… Работ довольно много и все они без названий. Он заносил их в память компьютера под порядковыми номерами. Их пятьдесят шесть.

— То есть он делал иногда по несколько картин в день? — изумилась я.

— Картин? — Джерри устало вздохнул. — Кое-что из этого даже нельзя назвать картинами. Это настроение… Фон, цветовые пятна…

— Это похоже на фиксирование медитации, — пояснил Брай. — Именно так он нередко создавал фон своих картин. Все эти фантастические цвета выходили из его мозга во время медитаций. Но это… Если он и в этом случае медитировал, то, скорее всего, его целью было погружение во мрак. Вот, посмотрите.

Он нажал на кнопку, и от пульта вверх устремилась серебристая стрела, которая замерла на высоте метра и развернулась в белый полупрозрачный экран. Потом на нём расплылось чёрное пятно. Это была воплощённая Тьма, которая залила светлый прямоугольник и теперь затягивала в себя взгляд. На какой-то момент мне показалось, что я срываюсь вниз и лечу в эту бездну. Невольно моргнув, я взяла себя в руки. Затем в темноте вспыхнули режущие глаз ярко-красные пятна. Они напоминали кровь или отсветы адского огня, хотя последнего я никогда не видела. А затем тьма подёрнулась леденящим голубоватым светом.

— Готово, — произнёс Брай, обернувшись, насколько я поняла, лишь для того, чтоб не смотреть на эту картину.

— Ничего себе… — пробормотал Кристоф, подходя ближе. — Это действительно нельзя выставлять. Подобные вещи вносят дисбаланс в психоэнергетическую систему человека.

— Это было у него внутри, — напомнил Джон.

— Дай-ка сопровождение, — попросил Кристоф.

Брай снова нажал какую-то клавишу, и у меня в середине мозга зазвучала жуткая мелодия, похожая на вздохи огромных мехов, басы расстроенного органа и хрип существа с больными легкими. Мне захотелось зажать уши, но это бы не помогло. А вслед за этим я услышала странный, высокий и хрипловатый голос, в котором всё же можно было узнать «флейту» Фарги. Безумным вкрадчивым шепотом он произнёс: «Открой душу злу. Пусть оно войдёт… И…» фраза обрывалась жутковатым коварным смехом.

— Выключай, — отрезал Кристоф, и экран снова стал девственно чистым. — Такого я даже не ожидал, — признался он. Вид у него был взволнованный и обескураженный. — Как он вёл себя последнее время?

— Нормально, — ответил Брай. — Правда, похудел и осунулся, но в остальном всё было как обычно. Да он не только такими вещами занимался. Этот номер сорок восемь был создан десять дней назад. И той же датой помечен переписанный портрет Даши, — он кивнул в мою сторону.

— Лоры, — поправил Кристоф. — Мою жену зовут Лора Бентли.

Брай некоторое время задумчиво смотрел на него, а потом повернулся к клавиатуре.

— Первый вариант портрета назывался «Валькирия», но он уничтожен самим Фарги. Второй он назвал «Лорна».

На экране появилась вершина горы, освещённая рыжеватыми лучами закатного солнца. В центре стояла высокая длинноногая женщина с роскошной гривой золотистых волос, которые трепал ветер. Я смотрела на эту женщину, и мне было немного не по себе. Это была я и в то же время не я. Она была крепче и мускулистее меня, хотя все пропорции тела оставались те же. Лицо её было загорелым и обветренным, а черты казались более мужественными. Наверно, я со своей ухоженной мордашкой казалась рядом с ней изнеженной дамочкой, раскатывающей по миру на красном «мустанге». К тому же женщина на картине была одета в тёмную кожаную одежду: зашнурованную на груди безрукавку, короткую юбку и высокие сапоги. Не хватало только широкой накидки, да и меч в её руке был совсем не похож на Налорант. Она была не такая, как я, но всё же я ощутила приятное чувство, что-то вроде гордости, потому что эта женщина-воин на портрете была красива. Её лицо, освещённое невидимым солнцем, было спокойно и женственно, а в больших агатовых глазах светились мудрость и сила.