– Когда убили моих родителей. Тогда я и понял, что винить бога ни к чему, его просто нет. Иначе мир был бы совсем другим. А ты давно пришел к богу?

– Никуда я не приходил. Просто говорю то, что от меня хотят услышать. Это называется политикой, Луи. Сначала ты говоришь то, что хотят слышать. Потом, что хочешь сказать сам. И тебе внимают, растопырив уши. Можно отправить народ против любого врага, можно послать убивать родителей. Религия – узда и плеть для народа. Погоняй и направляй.

– Вот как? Значит, по этой причине ты стал верить в бога и служить церкви?

Наполеон помолчал несколько мгновений, но взгляд его стал жестким.

– Я? Служить церкви? Запомни, малыш, во Франции будет только такая церковь, которая безропотно станет служить мне. А бога, как ты сам уже знаешь, никогда не было и не будет. Но мы отвлеклись. Так почему же ты не хочешь командовать полком, которым уже фактически командовал в самые трудные минуты?

– Хорошо, постараюсь объяснить. Мне жалко времени.

– Не понял.

– Командир полка, кроме того, что водит драгун в атаку, должен заботиться о фураже для лошадей, о пополнении запасов продовольствия для солдат и офицеров, о порохе и пулях, уздечках и седлах. Проводить полковые маневры и участвовать в парадах. И в этом проходит большая часть службы. Мне жаль на это время.

Бонапарт сидел, задумавшись, глядя куда-то в окно. Потом перевел глаза на Каранелли.

– Интересно.

Небольшая пауза, командующий, по-прежнему не мигая, смотрел на лейтенанта.

– А зачем тебе нужно время? Надеюсь, не для праздного развлечения? Впрочем, уверен, твой ум вряд ли даст возможность заниматься бездельем.

– Очень хотелось бы понять, как будут воевать через сто лет или двести. Что можно сделать нового в оружии, приемах боя, построении войск, их движении, чтобы сразу получить преимущество над врагом. Что будет использоваться в будущем, что сейчас двинет военное искусство вперед.

Луи поднимает глаза. Бонапарт смотрит серьезно.

– Ты хотел бы заняться наукой?

– Нет, не совсем, для серьезной науки я слишком слаб умом. А вот применять научные достижения так, как еще никто не догадался, – это то, на что мне хотелось бы тратить все время.

– А можешь привести пример? Что-нибудь из тех идей, над которыми ты задумывался? Помасштабней!

Каранелли помолчал несколько секунд.

– Хорошо. Мы можем вступить в бой с неприятелем на равнине, в горах, в песках, в любом месте суши. Мы умеет строить хорошие корабли, и можем атаковать корабли противника или крепости и города на побережье. То есть, воевать на воде. Так вот, та армия станет самой сильной в мире, которая научится раньше других атаковать с воздуха.

– Смотрю опыты братьев Монголфье многим не дают покоя. Разве неудачи Кутелля в Рейнско-Мозельской армии недостаточно? Воздушный шар не может лететь туда, куда нужно. Он зависит от ветра. С горячим воздухом тоже слишком много трудностей, быстро остывает, полет получается коротким.

– Давным-давно корабли тоже не хотели плыть туда, куда нужно. Все зависело от ветра и волн. Сейчас это не так. Летать можно не только на горячем воздухе, но и на холодном газе. Если на железные опилки налить серной кислоты, то выделится водород, который в пятнадцать раз легче воздуха. Реакция идет быстро. С помощью приспособлений можно пополнять запасы водорода прямо на шаре. Шар может находиться в воздухе очень долго, пока не кончатся опилки и кислота.

– Откуда ты это знаешь?

– Мой друг, товарищ по военной школе, стал отличным химиком.

– А ты хочешь стать воздухоплавателем?

– Не только. Я хочу, чтобы у Франции были войска, которые умели бы скакать на лошадях и летать по воздуху, переходить реки под водой и болота, как посуху, неожиданно появляться в тылу врага и также неожиданно исчезать. Чтобы могли стрелять из ружей дальше, чем из пушек, были надежно защищены от сабельных ударов и штыков.

Наполеон внимательно смотрел на лейтенанта. Потом встал, медленно подошел к окну и задумчиво устремил взор на широкий Нил, неспешно шествующий через Каир к морю. Пауза затянулась. Наконец командующий, что-то решив, повернулся к Луи.

– Жаль, очень жаль, что ты не хочешь стать маршалом. Придется мне оставаться лучшим из них. Но ничего не поделаешь, я еще не знаю ни одного маршала Франции, которого сделали против его воли. Пусть будет по-твоему. Ты знаком с Бертолетом? Он здесь, при Восточной армии.

– Нет! Весь поход ищу возможности поговорить с ним, но безуспешно.

– Теперь у тебя будет много возможностей для разговоров с учеными. И еще. Никому, запомни, никому больше никогда не рассказывай о том, чем мы с тобой говорили. Пожалуй, стоит подумать над твоими идеями. Только не так быстро, как ты себе представляешь.