– Виват, император!

И снова гремели бутылки, ударяясь одна об другую.

Время приближалось к полуночи, а французы и не собирались прекращать веселье. Но кардинал терпелив. Он успокаивающе положил руку на плечо командира трех десятков солдат швейцарской гвардии, тихо и незаметно прокравшихся на территорию замка через потайные двери в стене.

– Не надо сейчас врываться в их комнаты, капитан. Не раньше, чем через полчаса, после того, как уснут. И не смейте стрелять. Только прикладами и штыками. Потом взорвите весь порох, который есть у вас и французов.

Каранелли тем временем почувствовал, как уходящая из рук нить дошла до узла, и дважды резко дернул ее. Два рывка в ответ. Доминик дал знать, что понял – длины якоря должно хватить. Пора начинать спуск. Аккуратно он бросил вперед, туда, где должны быть кусты, небольшой якорь с тремя острыми крючками. Тот упал на землю и легко поднялся вверх. Вторая попытка тоже неудачна. Наконец, раздался негромкий шелест кустов, в которые попал якорь. Крючки намертво зацепились, и Доминик начал наматывать шнур от якоря на руку, постепенно подтягивая шар к земле. Через три минуты он стоял около кустов, а еще через пять, поднявшись к большому дереву, натянул толстую веревку, которую привязал к нитке Каранелли. Проколотая в нескольких местах оболочка шара выпускала остатки водорода.

Арменьяк полз последним, цепляясь за веревку руками и ногами. Задача сложная только для тех, кто боится высоты. Но в темноте все делается на ощупь, испугаться трудно, если нервы в порядке. Он установил жестко два ружейных замка, которые бросят искру в горки пороха после того, как нитки, привязанные к дверям, спустят курки.

Каранелли не видел необходимости ждать, все ясно и так. Группа французов растворилась в ночи.

Без пяти одиннадцать карета генерала, сопровождаемая двумя неизменными лейтенантами, въехала на овальную площадь Святого Петра и остановилась у Апостольского дворца. Ночью Папе доложили, что французская делегация отчаянно сопротивлялась и взорвала себя вместе с двенадцатью швейцарцами. Потому он на некоторое время потерял дар речи, когда узнал, что наполеоновский генерал идет по коридору. В голове лихорадочно прыгали мысли, – почему он жив? что скажет сейчас? что сделает Наполеон, когда узнает о нападении на делегацию? Барнаба Чиарамонти, ставший не очень давно главным католиком Пием VII, в этот момент отчетливо понимал, как беззащитен он в этом мире. Как бесконечно далек от него бог, как бесполезна молитва, когда смертельная опасность в лице французского генерала входила в резиденцию размеренным четким шагом. Ледяная волна страха заполнила грудь Барнабы, и, кажется, что это он, а не его предшественник, как было на самом деле, смотрел из жилых покоев в жерла пушек маршала Бертье.

Генерал весел. Поприветствовав так и не пришедшего в себя Папу по всем правилам этикета, он вскользь заметил:

– Воздух Италии так способствует здоровому сну. Мы прекрасно выспались сегодня.

Но серые глаза холодны и внимательны. Взгляд словно острие клинка упирался в лицо священника.

– Какой ответ я должен передать императору, Ваше Святейшество?

– Да, – хриплый голос Папы сорвался, – я принимаю приглашение.

Наполеон без излишнего рвения преследовал Кутузова после того, как ему удалось ускользнуть из Цнайма. Русские же стремительно уходили, стремясь побыстрее соединиться с идущей навстречу колонной из России, что и успешно удалось им. Под Ольмюцом, наконец, корпус Кутузова встретился с пришедшими войсками под командованием Буксгевдена. Присутствующие здесь же австрийские полки позволяли собрать без малого стотысячную союзническую армию. Бонапарт, приблизившись к противнику, повел себя нерешительно, словно опасаясь какого-то подвоха. Три императора: француз Наполеон Бонапарт, австриец Франц II и русский Александр I собрались в одной точке Европы, ведомые каждый своими целями.

Император Франции хотел нанести решительное поражение европейской коалиции, вскормленной на деньги заклятых врагов – англичан. Больше всего он опасался, что русские и австрийцы уклонятся от сражения и продолжат отступление к границам России. В войну в любой момент могла вступить Пруссия, а ее армия в тылу у наполеоновских войск существенно меняла расстановку сил на карте Европы. Победа же, в которой Бонапарт не сомневался, закрепляла превосходство Франции и его личное господство в Старом Свете.

Император Австрии стремился к скорейшему освобождению Вены и намеревался добиться этого штыками русских войск. На свою армию после бездарного поражения Макка под Ульмом, сжавшуюся, как береста в костре перед тем, как вспыхнуть, он рассчитывать не мог. А потому всячески потворствовал честолюбивым планам Александра I.

Молодой русский император, проделавший длинный путь из России, мечтал только о славе. Он и слушать не желал о дальнейшем отступлении, которое предлагал Кутузов,. Славы хотелось немедленно. Жизнь нескольких десятков тысяч русских солдат не имела значения. И император отдал приказ Кутузову вести войска вперед, навстречу приостановившему наступление Наполеону.

Первое же столкновение с авангардом французов принесло союзникам уверенную победу. Противник был разбит в пух и прах, захвачен городок Вишау. Это событие, привело русского императора в полный восторг. Вместе с ним радовалась и свита. Никто не хотел обращать внимания на то, что авангард французов составлял всего восемь эскадронов, а русских в десять раз больше. Наполеон умело подыгрывал честолюбивым планам союзников, заманивая их в решительную битву.

Дальнейшее наступление русско-австрийской армии заставило французов поспешно отступить, отдав даже Праценские высоты, господствующие над долиной. Стало ясно, что русские, играющие первую скрипку в войсках коалиции, готовы решительно атаковать ослабленного и неуверенного противника, расположившегося западнее моравской деревни Аустерлиц.