Первое авто остановилось напротив подъездной дорожки. Из правой передней дверцы вышел человек — типичный охранник по виду, в шикарном таком костюмчике. Амалия ждала, что он поправит галстук, но мужчина сразу двинулся к крыльцу. Как раз подоспела и вторая машина, с приспущенными стеклами дверец. Элегантный румяный богатырь занес ногу на крыльцо. Амалия не спускала глаз с его рук — нет, вроде бы руки висели свободно ц не замечалось характерного напряжения — готовности выхватить ствол. Она дала богатырю позвонить и спросила из-за двери, что ему угодно.

— К господину Эйвону, — просипел тот неприятным тенорком.

— Вас ждут? — спросила Амалия.

— Никак нет. Господин Бу-бу-бу желает его видеть.

Она не разобрала имени; иными словами, имя ей ничего не говорило. Она спросила:

— Это кто такой будет?

На румяной физиономии изобразилось тупое удивление: орелик явно не мог поверить, что кто-то не знает имени шефа. Как бы в затруднении, он оглянулся на машину, но тут в руке Амалии заквакал телефончик; «Это Бабаджанян, — говорил Умник. — Большой босс из компании „Эксон“. Спросите, что ему к такой-то матери нужно»,

Амалия тысячи раз видела вывески «Эксон» на автозаправках. Она, разумеется, не знала, что произошло вчера на вилле дядюшки Би, патриарха семьи Гилбертов Не знала, что имя Бабаджаняна было в списке дядюшки Би, среди шестерки великих. И не знала, что выступать от имени шехтерки тот отнюдь не был уполномочен. Но почуяла, что визит этот как-то связан с новым усиленным режимом охраны ее подопечного. Она спросила:

— Господин Эйвон, так как, впускать?

— Дьявол его знает, — проквакал телефончик в ее руке, причем взамен известных Амалии синонимов слова «дьявол» Эйвон употребил слово, которое в этом значении девушка опознала не сразу, — оно обозначало одновременно и двойку, и ровный счет в теннисе.

Надо заметить, что такие странные мысли появились у нее не случайно: она представляла себе, что визит бензинового короля есть событие из ряда вой выходящее, ибо короли на улицах вживе не показываются никогда — разве что на ковровой дорожке от авто до двери отеля, в котором имеет место прием для королевских особ.

— Так что? — спросила она.

— А, впускайте. Иду.

— Нет! Стоп! Обождите! — скомандовала Амалия и, приоткрыв дверь, осведомилась. — А где он?

— В машине, — тупо сказал румяный.

— Пусть идет, но один.

— Никак невозможно! Один… Господин Бу-бу-бу… Амалия опять забыла фамилию.

— Больше никого не впущу, — отрезала она.

Надо думать, из машины тоже все прослушивалось, потому что водитель вдруг вылез наружу, обошел машину и направился к задней дверце. И в ней появился этакий восточный колобок в кожаной кепке и кожаной же куртке и засепетил к крыльцу — в задней машине сейчас же приоткрылись обе правые дверцы…

Амалия автоматически прикинула: Джек не может держать этих орлов на прицеле — их закрывает корпус машины, — а вот Смарти видит обоих с чердака богатейско-го дома, и она сказала: «Смарти?», и тот флегматично ответил: «Порядок…»

— Господин Эйвон дома, как я понимаю? — пропел тем временем господин колобок и добавил:

— Мэм…

— Дома, сэр, но он может принять только вас, без этих господ, сэр.

— А! Хорошо, хорошо… Идите в машину, Гогасинс.

— Но сэр, господин Бабаджанян!..

— И пусть они остаются в машинах, — добавила Амалия.

— Это невозможно! — прямо-таки взвизгнул румяный.

— Таковы наши условия,

— По машинам! — тем же певучим баритоном распорядился господин Бу-бу-бу, и дверцы разом захлопнулись, а он вальяжно проследовал в дом и огляделся.

Амалия, помня диспозицию, провела его за стенку, отгораживающую столовую от улицы, вызвав тем временем Эйвона, и вот он появился — тоже в кожаной куртке, сильно потертой, как помнит читатель, штаны его были перепачканы гаражным мусором. За ним ввалилась Нелл и предложила кофе: ей понравился этот гость, причем с первого взгляда. Гость вальяжно отказался. Что-то было в его манере невыносимое для простого человека — если человек этот не был похотливой дурой вроде Нелл, как подумала Амалия — деланная простонародность, что ли… Подумав так, она вернулась на крыльцо, чтобы посмотреть на красавцев господина Бу-бу-бу, и оказалась права: один румяный уже вылезал из «олдсмобиля», явно целясь пробраться к заднему крыльцу. Джек вопросил в телефон; «Амми, что делаем?»

— Вернись на место, парень, — заявила она. — Босс приказал сидеть по машинам, разве не так?

— А что, если не вернусь?

— А схлопочешь пулю, милок… Вот здесь, — она потопала ногой, — начинаются частные владения. И по закону штата Мичиган мы делаем пах-пах. В левое заднее копыто, понял?

Парень оказался с чувством юмора — ухмыльнулся и пробасил;

— В левую заднюю еще ничего, только бы не в жопу…

— А ты, парень, не хами, — отрезала Амалия. — В машину!

Тем временем в доме Умник очень искусно притворялся идиотом. Заверил знатного гостя, что никаких изобретений, могущих заинтересовать почтенную компанию «Эксон», у него не имеется, что его интересы лежат в сфере электротехники, особенно — космических аппаратов, что господина Бабаджаняна кто-то явно дезинформировал, и так далее. На что гость внезапно ответствовал в том духе, что очень жаль, что он-то готов предложить за упомянутое изобретение любую сумму, даже неразумную. Умник опять состроил дурака, и тогда Бабаджанян сказал: «Что же, подождем до среды…» Умник невинно поинтересовался, чем среда будет отличаться от остальных дней недели, на что гость ответил, глядя на него большими черными восточными глазами: