«Джулиан», – так мне представила молодого симпатичного человека наша общая подруга Катя. Дело было в клубе, мы бегло пообщались – и я отправилась домой. Джулиан побежал за мной по парковке, а я направилась к дереву, к которому был пристегнут мой велосипед. Да, тем вечером я возвращалась из клуба на велике. Не шучу. Тогда я даже выложила видео в «Инстаграм», в котором смеялась, что кто-то едет на «Порше», а я – вон как.

Джулиан догнал меня и спросил номер телефона, а я села на бордюр и спокойно, но уверенно объяснила ему, что не заинтересована сейчас в отношениях, даже таких, которые ничего не значат. К тому времени он успел рассказать, что ему двадцать четыре года, он фитнес-тренер и только переехал в Лос-Анджелес. В общем, парень оказался настойчивым и номер мой получил.

По всем законам американских жиголо, они никогда не пишут тебе сразу, вроде как томят ожиданием. Джулиан написал через пару дней – и получил отказ. Смышленый парень понял, что на меня можно произвести впечатление только через детей. На чем он и сосредоточился в следующие пару лет.

Он приезжал, забирал нас всех в парк, расстилал плед для меня и ставил коробочку с виноградом и крекерами, а сам шел запускать с детьми ракету и бегать за белками. Я с шутками принимала его предложения быть моим тренером, снова отправляла играть с детьми или просила о помощи, когда нужно было что-то решить. Периодически я обнаруживала на крыльце моего дома букеты роз, шоколадки, открытки и DVD с романтическими фильмами – этакие знаки внимания от юного ухажера. Было, безусловно, приятно.

В Москве я кинулась за десять дней налаживать бизнес. Было очень сложно. Грязное лобовое стекло, полдня в пробке в одну сторону, полдня в другую… Передвижение по улице перебежками. Снег летел мне за шиворот и прямо в глаза. А я повторяла как мантру, что нужно немного потерпеть. Опять включился режим «в ожидании лучших дней» вместо «я счастлива здесь и сейчас».

Мы расстались с нашим привычным производством, нашли новое, но сотрудничество было сложным – я плакала над испорченными платьями из красивого шелка, который присылала для пошива новогодних платьев из Лос-Анджелеса. Ездила на производство сама, объясняла на пальцах, какие должны быть швы и отвороты.

Потом улетела на десять дней в Казахстан, где встретила Новый год в одиночестве, давая по два концерта за вечер. Но именно эта поездка и выход новогодней коллекции дали мне возможность жить в Лос-Анджелесе и кормить детей последующие полгода.

Я так сильно измучилась на гастролях, что на 10-й неделе беременности очень сильно заболела. Когда вернулась в Москву, меня изолировали от детей: они жили у моих родителей за городом, а наша няня выхаживала меня в квартире на Ленинском проспекте бесконечным чаем, лимонами, цитросептом и тигровым бальзамом. Я просто отлеживалась несколько дней.

И вот Таиланд! А-а-а-а, тот самый неловкий момент, когда на 12–13-й неделе животик уже не втянешь. Мне так было хорошо и одновременно плохо. С Димой отношения разладились. Он улетел на другой остров, а потом еще куда-то. Я чувствовала себя очень одинокой. Не конкретно без Димы – а вообще без пары. В таком уязвимом положении! Сейчас я понимаю, что в то время я просто привыкала через боль жить одна, надеяться только на себя, засыпать и просыпаться постоянно одной, носить продукты из магазина самостоятельно… Мы делали красивые фотосессии с еще совсем маленьким животиком, но на фото не было видно, что я беременна. Я приучила себя ходить в спортзал, и мне нравилась эта игра: после тренировки фотографировала себя в удачном ракурсе, выкладывала фото в «Инстаграм» – и все подозреваки сразу сдувались.

Лев, который на тот момент активно набирал массу в моем животике, полюбил манго. На завтрак я съедала два-три сочных тайских фрукта, потом в обед и перед сном. Целый ритуал был: уложить детей, проверить все щели в их спальне на предмет насекомых, напшикать спреем с лемонграссом и зажечь по периметру балкона ароматизированные палочки (заботилась, чтобы ни один тайский комаришка не проник в наши спальни).

Я устраивалась на балконе в шезлонге с нарезанным манго, закидывала ноги повыше и набирала в FaceTime моего друга Джульку. Так я чувствовала себя не очень одиноко. Слушала комплименты, рассказы о том, какая сейчас зима в Лос-Анджелесе. Он показывал мне дожди. Мы обсуждали, что нужно сделать и куда Джулиану заехать, чтобы к нашему приезду арендовать для меня с ребятами постоянное жилье.

Диму я как-то потеряла из виду. Это был самый сложный год наших взаимоотношений, полный взаимных претензий. Так получилось, что после той самой встречи в ноябрьском Лос-Анджелесе настоящей близости между нами больше не было. Дальше мы общались как друзья и на сближение не шли.

Как-то утром я встала очень рано. Посмотрела в зеркало – в нем отразилась загорелая худенькая мордашка. Я надела белое обтягивающее платье с кружевом по низу. На 15-й неделе животик стал виден более отчетливо. Сверху – тонкий свитшот, и животик снова спрятался. Легкие сникеры на ноги.

Дети спали. Я тихо вышла, завела наш байк. Утренний теплый тайский островной ветер развевал мои волосы, выбившиеся из-под стильного шлема. Возле аэропорта Самуи я припарковала байк и села на скамеечку у выхода. Я улыбалась и смотрела на выходящих людей. Крутила телефон в руках… Но телефон молчал.

Пассажиры стали редкими, я постепенно перестала улыбаться. Встала со скамейки и начала ходить вокруг нее. И вдруг из-за угла показалась крепкая мужская фигура. Я улыбнулась и приветствовала своего друга: «Hi, Julian! How are you?» («Привет, Джулиан! Как ты?»)