– Я тоже… – невесело усмехаюсь, и в этот момент доносится голос Мурашки.

– Глеб, если ты голодный, то я могу… – не успевает она договорить, в шоке вытаращив на меня глаза.

– Привет, – выдаю с улыбкой и иду ей навстречу.

__________

ПМС – предменструальный синдром.

Миша

Улыбка была лишь моей первой реакцией, но чем ближе подхожу к Ларисе, тем мрачнее и накалённее становлюсь. Вся моя злость, переживания за неё и усталость за эти дни поднимаются мутным, склизким илом со дна. И вместо того, чтобы сказать что-то нормальное, я в своём стиле выдаю:

– Англичанка, какого хрена ты меня игнорила? – понял, что её раздражает, когда я так к ней обращаюсь и специально использую именно это обращение. Хочу уколоть, задеть её. Веду себя как дурной мальчишка, который дёргает понравившуюся девчонку за косички.

Она и без того, не сильно мне обрадовалась, а теперь и вовсе. Закатывает глаза к потолку, оттянув нижнюю челюсть, и мотает головой. Затем проходит мимо меня и сразу к Мирону. Зашибись. Это прям то, чего я и хотел.

– Глеб, ты голодный? Я могу быстро пасту с морепродуктами приготовить. В холодильнике вроде видела сливки и “морской коктейль”, – щебечет таким ласковым голосочком и касается его плеча. А в глаза-то ему, как заглядывает. И ведь специально, задеть меня хочет. Хитрая лиса.А самое смешное, что я ведусь.

– Ну, молодец Лариса! Какая ты заботушка, просто идеальная хозяюшка. Что нашла всё-таки папика с деньгами, как и хотела? – буквально выхаркиваю из себя каждое слово. Дурак, да, сам знаю.

Мирон переводит на меня взгляд и внимательно смотрит. Без улыбки. Без эмоций. Абсолютный Север. Мурашка вытягивается как струна, её рука безвольно спадает с плеча Глеба, а затем сжимается в кулак.

– Знаешь, Миш, я от тебя другого и не ожидала услышать. Спасибо, что уже не в первый раз оскорбляешь меня своими словами.

– Это я-то тебя оскорбляю? – выгибаю дугой брови. – А может, ты сама себя оскорбляешь, своим же поведением?

Лариса издаёт короткий свистящий звук, затем быстро подходит ко мне и заряжает по моей морде оплеуху. Звонкую такую. Ладошка маленькая, но сильная.

Мирон даже не смотрит на нас, он просто подаётся вперёд, упираясь локтями в колени, и опускает голову.

– Какой же ты урод! – цедит она сквозь зубы. – Ты просто мне противен!

Её слова бьют куда больнее рук. Прилетают в самый центр солнечного сплетения, и кажется, что я дышать неспособен.

Пару секунд, выравниваю дыхание, а дальше начинаю творить полную дичь. Хватаю рукой Мурашку за лицо в области подбородка и грубо сжимаю.

– Ещё раз ты поднимешь на меня руку, и я сломаю, твои красивые пальчики. Поняла?

В её глазах моментально проносится дикий страх. Лариса дёргается назад, громко всхлипывает и уносится в комнату. Дверь с хлопком закрывается, а следом доносится звук щелчка замка.

– Я думал среди нас, я один такой баран, но нет. Ты, Мишаня, её потеряешь, так и не успев получить, – тихо режет Миронов по самому нутру. Цепной пилой проходится. Своими лапами шкуру заживо сдирает. – Хотя влюбившись, наверное, все ведут себя одинаково. Косячат, причиняют боль. В общем, всё не так и всё не то, – выдаётся он грустную улыбку.

Смотрю на Глеба отупевшими глазами.

– Я. Ёё. Не люблю.

– Ну да, конечно, – кивает он, хлопает себя по коленям и встаёт. – Поехал я к матери. Разбирайтесь тут сами. Если заберёшь её к себе, ключи завтра мне на работу привези.

Через пару минут хлопает входная дверь, а я так и остаюсь стоять на месте и тихо себя ненавидеть…

***

Спустя полчаса всё же нахожу свои яйца, беру в крепкий кулак и двигаю к Мурашке на разговор. Но у самой двери, вся моя смелость куда-то улетучивается. Накатывает внутренняя паника. Блять! Паника? У меня? И вот это уже плохо. Мне надо нормально с ней поговорить, без всего этого дерьма, но боюсь, что опять могу херни нагородить. Разворачиваюсь и двигаю обратно. Наливаю в бокал коньяка и опрокидываю в себя. С шумом выдыхаю и валюсь в кресло. Смотрю на диван, на пол. Хорошо, что Лариса не заметила этот срач или просто сделала вид, что не заметила. Встаю, тащусь на поиски пылесоса или там… веника хотя бы и тряпки. Изрядно намучившись с поисками, всё-таки нахожу необходимый инвентарь и принимаюсь за уборку. Как раз за этим меня и застаёт Мурашка.

– Я думала, ты уже свалил. Где Глеб? – совершенно колючим тоном режет она.

– Тебе меня мало? – бросаю в ответ.

– Я бы сказала, слишком много.

Поднимаюсь с колен и иду ополаскивать тряпку, которой оттирал с новенького дивана остатки бутерброда, а когда возвращаюсь в гостиную, вижу, как Лариса с вещами идёт на выход.

– Ты куда? – ринулся за ней и тут же вцепился мёртвой хваткой в её сумку.

– Туда, где не увижу твою физиономию, – дёргает сумку на себя.

– Лариса, вырубай суетолога! Заземлись. Я тебя никуда сейчас не отпущу.

– А я вроде и не нуждаюсь в твоём разрешении, – жалит каждым словом, словно дикая оса. – Сумку отпусти.

– Мур, ну, хватит. Тебе же всё равно со мной не справиться, – подхожу к ней вплотную. Тяну её аромат. Пьянею, сильнее, чем от алкоголя. – Не та весовая категория, – добавляю и второй рукой касаюсь её мягких волос. Аккуратно убираю выбившуюся прядку. Веду по шелковистой коже на шее. – Давай поговорим? Нормально.

– Нормально не получится, – мотает она головой. – А значит, и смысла нет. Миша, просто скажи, что тебе от меня нужно? Я вообще не понимаю тебя и всё наше странное общение.