Юля уснула на подлете к подушке, даже без сказки на ночь. Я, кое-как перебирая ногами, побрела в душ, после которого вышла вместе с облаком горячего пара и со словами:

– Даже не думай ко мне приставать, все, о чем я мечтаю, это сладкий и крепкий сон.

– Совсем-совсем не приставать?

– Вообще никак.

– Даже “Елизаветту” не хочешь, чтобы я сделал?

– Это еще что? – поднимаю бровь, чувствуя подвох.

Мишка, делает пальцами “козочку” подставляет к губам и изображает, как он лижет.

– Миша! – рявкаю, грозясь ему кулаком. – Я спать!

– Ладно-ладно, отдыхай, – смеется он, встает и подгребает ко мне. Целует в нос, а затем, подхватив с полки полотенце скрывается в душевой.

Спустя полчаса Миша выходит. Я уже практически спала, но всего пара фраз и мой сон сняло как рукой:

– Мур, прости, но мне придется завтра уехать обратно. Только я. Но одни вы не останетесь, утром здесь будет Дамир.

Миша

Лариса ожидаемо обиделась, высказала все, что обо мне думает, схватила подушку и как дикая фурия умотала на кровать к Юле. Зашибись.

И это она еще не знает, что на самом деле Дамир всю дорогу ехал за нами. Тяжко вздыхаю, беру с тумбочки пачку успокоительных сигарет, телефон и выхожу из дома.

– Вал, не спишь?

– Нет, релаксирую в гамаке.

– Пенное найдется в холодильнике?

– Отхватил от своей? – ухмыляется он.

– Ага, сейчас подойду.

Скидываю звонок и, звонко шлепая резиновыми сланцами, иду к восьмому домику, закуривая по пути, вдыхая утяжеленный влагой ночной воздух.

Дамир встречает меня на веранде своего дома, на массивном деревянном столе красуются две баночки легкого алкоголя и кольца кальмара в приоткрытой пачке.

– Прошу к столу, мой дорогой друг и коллега.

– Шикарная поляна.

– Чем богаты, тем и рады! – подходит ко мне и внимательно осматривает. – Побоев не вижу, что твоя кошечка даже коготки в ход не пустила?

– Не, только покрыла трехэтажной пирамидой своего мнения, – улыбаюсь с грустью.

– Отойдет, она у тебя вроде адекватная девочка. Кстати, я пока валялся, накидал нам на ближайшие дни разные маршруты для прогулок, так что твои девочки со мной не заскучают, – подмигивает мне.

– Блять! Вал, давай только без экстрима.

– А как же сплав по Катуни?

– Я тебя урою! – сверкаю глазами и цежу сквозь зубы. – Где твои писульки? Быстро гони, – вытягиваю руку вперед. – Сам проверю.

Валеев передает мне телефон с открытым блокнотом, в котором целый список разных локаций. И в целом все отлично, удалил разве что парочку его задумок.

– Крен, а квадры* чем тебе не нравятся? – изгибает он бровь, и я зеркалю его выражение.

– Затем.

Дамир тяжко вздыхает и открывает банку с приятным слуху, щелчком. Садится на лавку и делает пару глотков.

– Ты помнишь, сколько у меня младших братьев и сестер? Уж с двумя девчонками-то я справлюсь.

– Вот именно. У тебя в семье одним больше, одним меньше и не заметишь, а у меня всего две.

– Придурок, – качает он головой.

Беру баночку, пару колец кальмара и закидываюсь, прикрывая от усталости глаза.

– Кстати, Шмелев полностью поддержал твое решение вывезти близких, он с Мироном навели справки этот мужик твоей Олеськи тот еще хрен. С бандитскими замашками. В девяностых даже отсидел пару лет, пока его, судя по всему, дружки не вытащили. И как только эту идиотку угораздило так вляпаться? Я удивлен, что она вообще после всего по земле ногами ходит, а не валяется в собственно вырытой на окраине города яме.

Сам не знаю как. Как же напрягает, что от нее столько проблем. Я сам еще не до конца понимаю, во что все может вылиться. Но попахивает полным дерьмом, и если вопрос с лишением Леси родительских прав лично для меня уже не стоит, то потенциальная опасность от Глушкова держит меня в напряжении. Я понятия не имею, что могла наплести и пообещать Олеся или что он сам мог нарыть и надумать.

Сука! Как ни крути, ничего хорошего.

Допиваем в молчании. Затем я сминаю в руке жестяную банку, бросаю ее в урну и, кивнув Валееву, ухожу к своим.