— Отчего же ты так переживаешь? Меня никто не тронул, я цел и вполне себе даже здоров. К недомоганию и слабости я давно привык, температура не так страшно, можно сбить, — улыбка Серкана треснутая и надломленнся, ей не хотелось верить. — Я справлюсь совсем, как справлялся последние четыре года во дворце. Никому меня не сломать.

— Любому человеку нужна помощь и не зазорно признаться в своих слабостях, они как и страхи есть у всех людей.

— У меня их нет, — говорит жёстко принц играя желваками и не понимая то ли он зол, то ли напуган. — Я сильнее них!

Рустем обнял его высочество не дав сделать и шагу.

— Перестань себя убивать, я не могу смотреть на это. Я не хочу, чтобы ты себя потерял Серкан, этого не должно произойти, но уже происходит. Я не верю, что мир тебя сломал…

— Не мир меня сломал, а люди, — его слова отдавались горечью. Он схватился за плечи Рустема. — Да, так ли это важно на самом деле? Если человек проявит слабость, то его сразу уничтожат и превратят в ничто! Тебе ли не знать?

Если бы его глаза могла стать стеклянными, то они сейчас и были ими. Он отпустил Рустем руки повисли вдоль тела, а затем послышался смех на грани истерики. Принца переполняли всевозможные эмоции и Серкан не знает, как сдержал себя в руках, пока говорил с тем чудовищем.

— Что ты хочешь услышать от меня? Мне ничего сказать. Оставь меня в покое, слова тут не чем не помогут, — принц закрыл лицо ладонью тяжёло выдыхая. Хотел быть сильным, а показал себя с худшей стороны.

— Хорошо, — согласился легко Рустем. — Как пожелаете, ваше высочество, — ему с трудом дались слова. Он был бесполезен.

Они вернулись в домик, где остановились и Орин уже готовила для них ужин, что приятно щекотал нюх. Девушка заметила разбитое состояние принца и потребовала с Рустема объяснений, принц заперся внутри отказавшись от всякой еды и что-то говорить. Рустем не собирался ей что-то рассказывать, но Орин оказалось слишком настырной, он сдался под её натиском обрисовав все детали встречи с Эр Ханом и, что это за человек на самом деле. С гнилой душой и чёрным сердцем.

В каждой легенде есть доля правды…

Разносится женский вой, а затем пронзительный плач. Рвётся полотно треща по швам, никто не должен этого видеть, она совершила грех. Императрица снимает одну картину со стены и кидает, их все надо сжечь до тла. Уничтожить!

— Хватит, прошу тебя, моя лилия, — Ханун пытается остановить жену, но она его не слышит и продолжает творить безобразие.

— Монстр! Дьявол! — вопит женщина продолжая превращать полотна в нечто, в куски ничего не стоящей бумаги.

Ханун обнимает её притягиваю Сону к себе, та брыкается, хочет выбраться и бьёт кулаками по его груди. Вся косметика на её лице размазалась, что её не красила, а могло только отпугнуть, но не императора.

— Почему ты мне не рассказал? Почему-у-у? — воет Сону, её трясёт то ли злости, то ли рыданий. Она смотрит на мужа с неким разочарованием, уголки её губ опущены вниз, лицо осунулось. — Ты меня предал! Предал! — её слова и действия были бессвязные. — Да, как ты только мог!? — а Ханун её внимательно слушал давая супруги успокоится и прийти в себя. — Ты должен был рассказать! Ты смолчал, старый хрыч!

— Моя лилия, — император гладит её по волосам и улыбается стирая влагу с щёк. — Не плачь, я не рассказал тебе ничего, потому что бы ты убила нашего сына, а я не желал этого, — Ханун вздыхает тяжёло. — Я его спрятал в другой части дворца среди прислуги, чтобы ты не нашла и это стало моей главной ошибкой… Серкан вырос обособленно и озлобился на всех, в его сердце поселилась ненависть, мы в этом виноваты.

— Виноваты и в чём же!? Он родился слепым, а имя дала ему повитуха и не мы! Да, лучше бы он умер в моём чреве и я вместе с ним, чтобы не испытывать этот позор, — орёт Сону прикладываю руку ко лбу, её глаза закатились назад. — Ты только подумай, если его представить ко двору, то какие слухи о нас пойдут? Наше положение сильно пошатнется, начнут заговоры и нашу семью свергнут, — а императрица не хочет лишаться положение, к которому за столько лет привыкла, её власть почти безгранична, она может без проблем воздействовать на мужа.

— Тебя волнует только это? — Ханун протянул к ней ладонь и остановился на полпути поджав губы, он был в смятение и раздражение.

Власть делает людей жёстокими, они теряют себя и порой рассудок, его жена забыла, что значит проявлять — снисхождение, человечность. Император открыл рот собираясь что-то сказать и закрыл его поняв, что бесполезно говорить с Сону, только жаль было картины нарисованные Серканом, что он вывесил в отдельном зале.

— Больше ничего тут не трогай, — его тон обрёл холодность и он развернувшись на пятках пошёл прочь оставляя жену в полной растерянности.

Сону только сейчас осознала, какая между ними пропасть образовалась. Неужели они и правда когда-то друг друга любили? О них ли писали легенды и песни пели? Казалось, что всё это было в прошлой жизни. Всё рушилось на глазах, сколько не беги от реальности, то не убежишь всё равно же нагонит и раскроет глаза на многие вещи.

***

Много лет назад…

Сону обмахивается веером, её щёки раскраснелись и она часто облизывала губы. Ей сложно усидеть на месте, так не терпелось увидеть императора, который предложен ей в мужья. Говорят, что он невероятно красив и статен, а ещё очень молод, ему и тридцать нет, что несомненно радовало Сону. Только сестра портила все планы, Эни всегда и во всём была лучше неё, за что бы та не бралась, то это обязательно получалось и Сону завидовала желая хоть раз оказаться на чужом месте. Почему же Эни не осталась дома? Тогда у неё было бы больше шансов на свадьбу.