— А у него суд, он занят.

В смысле суд? Он же приехал ко мне. Он обманул Ангелину? Но зачем? Он же её любит, у них будет ребёнок, а сам ко мне прётся. Не понимаю его. Ещё про Давида мне говорит, что, когда я падала в обморок, его не было рядом, а он был.

— О а вот и наш обжора, — заходит Ангелика и целует его, который сидит за столом и кушает. Смотрит на меня, ну не нужно при всех смотреть на меня, пялишься.

— Даниэль, а ты знаешь, сначала мне сказали, что узнаем пол только завтра, но потом сказали, что к вечеру будет готов результат, ты рад? — подпрыгивая говорит ему его невеста.

— Да, — отвечая пялится на меня.

— Кстати, Аделину выписали, — он итак видит, не слепой, Ангелика.

— С выздоровлением, — говорит Даниэль и я смотрю на него.

— Спасибо, вам Даниэль, — специально говорю на «вы», чтобы позлить его.

— Давай, на ты, мне так удобнее, — откашливаясь.

— Хорошо, Даниэль, — смотря пристально в его глаза, а сама стою держась за руки с Давидом.

— Ладно Даниэль и Ангелика, мы с Аделиной поедем в кино. К вечеру вашему гендер парти будем, — неожиданно для меня заявляет Давил. Мы насчёт никакого кино не договорились.

— Пошли милая, — потянул за руку Давид.

— Какое кино, Давид?

— Такое, а ты против?

Странно со мной разговаривает. Грубит, кричит. Что-то не так?

— Ты пила таблетки?

Опять про эти таблетки спрашивает, на них что свет клином сошёлся? Пока сидела в машине, погуглила в интернете, что за таблетки. Ничего хорошо. Перестану пить их. А я думаю почему, когда я целовала Давида, на месте его оказался Даниэль. У меня галлюцинации и ещё обмороки.

— Да, конечно, дорогой, как я могу забыть про них, — поглаживая его руку. Отвратительно улыбаясь.

К вечеру мы, как и договаривались приехали вовремя. Кино было скучным. Не люблю боевики.

— Итак, дорогая семья, сейчас мы узнаем пол нашего ребёнка, — объявляет Ангелика, которая стоит с шаром, а рядом с ней Даниэль.

Шарик лопается и это мальчик. Мальчик. Будущий наследник. Она родит ему наследника.

Ангелика прыгает и вешается на него. Родители их тоже рады, обнимаются, а я просто сижу застыв, смотря в одну точку.

— Я даже имя придумала, если будет мальчик, и это имя-Алессандро.

Она сказала Алессандро? Или мне послышалось? Это имя моего отца. Она не имеет право называть его так. Только не так, пожалуйста. Рана, которая никогда не заживёт. Пусть назовёт Алекс, да хоть любое другое имя кроме Алессандро. Не надо, пожалуйста.

Бокал с шампанским, который был у меня разбился прямо в руке. Я так сильно сжала его, что он разбился. Кровь течёт. Я поранилась.

— Адель, что ты сделала? — Давид отодвигает меня подальше от стола.

Я не знаю, оно само по себе так вышло, — кровь течёт, не переставая.

— Держи, — Даниэль даёт кусок ткани, чтобы я приложила к ране. Как мило с его стороны. Даже Давид не догадался об этом.

— Спасибо большое, Даниэль, — смотрю ему, слегка улыбаясь.

— Нужно промыть рану, а потом намазать йодом, чтобы инфекции не было, — заботливый Даниэль, хотя об этом должен беспокоиться Давид, а он просто стоит в стороне.

— Без тебя знаем, — Давид хватает за руку левой запястье, где у меня рана, а он об этом прекрасно знает.

Давил привёл меня в ванную, промыл рану, потом намазал йодом. Чуть щипило, он даже не подул, а Даниэль бы подул.

— Ответь мне на один вопрос, — прижимает меня к себе вплотную.

Он зол. Чем? Что с ним такое? Даже Даниэлю нагрубил. Или…

— У тебя когда-нибудь были романтические отношения с Даниэлем? — поглаживая меня ладонью по моей щеке.

Я так и думала. Вряд ли Даниэль рассказал ему? Тогда у меня только одно предположение, это Маттео Греко-его отец. Он мог. Он всё может. Но чего он добивается? Думает, что я уведу Даниэля у Ангелики, но я знаю, насколько Даниэль порядочный человек и точно не оставит своего ребёнка. Так что он может не беспокоиться.

— Да, нас когда-то связывали романтические отношения, но они в прошлом, теперь ты доволен, — пытаюсь вырваться из его хватки.

— Нет, теперь я точно не доволен, ты не будешь никак с ним взаимодействовать, иначе я его убью, напою какими-нибудь таблетками и мне за это ничего не будет, ты же знаешь, я психолог, — прикасается своими грязными губами к моей щеке, отвратительно.

— Ты не сделаешь этого, твоя сестра его любит, а как же ребёнок, тебе не жалко его? — пытаюсь отодвинуться подальше от него, — но он хватает меня за руки. Он больной психопат.