В голосе старого адмирала звучала горечь и разочарование. Он предвидел такой исход, но все же надеялся, что боевой дух флота окажется крепче. Увы, его прогнозы сбывались — битва была на грани проигрыша. Наблюдая за дрожащим от напряжения Граусом, Дессе чувствовал, как на его плечи ложится тяжелейший груз ответственности. Он знал, что должен найти выход, придумать что-то, что еще могло бы спасти положение.

— Что же нам делать, адмирал, ответьте?! — в ужасе от происходящего, спросил Птолемей, ища в глазах Дессе поддержки. — В том хаосе, что творится сейчас в секторе боя, вторая «линия» долго не выдержит и уже рассыпается на отдельные фрагменты! Юзефович пытается хоть как-то удержать своих «балтийцев» в строю, но думаю, что это ненадолго…

Командующий был бледен, как полотно. Его трясло от страха и отчаяния. Он чувствовал, как от него ускользает контроль над ситуацией, как его флот, его армада, его гордость и надежда тает на глазах. В этот момент он был готов ухватиться за любую соломинку, последовать любому совету, лишь бы вырваться из этого кошмара.

— Остается только одно — нам с вами лично идти в бой, и собственным примером храбрости показать нашим людям, как нужно драться, — ответил старый адмирал, параллельно отдавая приказы своему экипажу на «Петре Великом» начать подготовку. — Готовьте свой «Агамемнон», командующий, мы атакуем врага во главе последних четырех дивизий моего Северного флота, а там будь, что будет.

В голосе Дессе звучала мрачная решимость обреченного. Команда на флагмане засуетилась, готовя корабль к бою. Люди бежали по коридорам и отсекам, выкрикивая приказы, занимая боевые посты. В их горящих глазах читалась та же решимость, что и во взгляде командира — идти до конца, чего бы это ни стоило. Ни один из них даже не думал усомниться в приказе, задать вопрос — все понимали, что настал тот самый момент, ради которого они шли служить на флот…

…Четыре дивизии «северян» сорвались с мест и предводимые Птолемеем и адмиралом Дессе, ринулись в самую гущу кипящего сражения. Корабли эскадры, увенчанные голографическими андреевскими стягами космофлота Российской Империи, врезались в ряды противника подобно острому клинку, вспарывающему плоть. Во главе атакующего строя неслись два дредноута — «Петр Великий» под командованием адмирала Дессе и «Агамемнон» Птолемея Грауса…

Корабли резерва врезались в самую гущу сражения, безжалостно расстреливая врага из всех орудий. Пространство вокруг них озарилось вспышками разрывов и следами ракет, что сейчас в свете модернизаций снова приобретали свою нужность в космических сражениях, эфир наполнился треском помех и предсмертными криками. «Северяне» дрались отчаянно и умело. Каждый из капитанов стремился не отстать от командующего, показать себя достойным высокой чести сражаться рядом с ним.

Даже один из сбежавших ранее из сектора боя адмиралов — а именно, Никита Львович Трубецкой, видя, что даже главнокомандующий лично возглавил атаку, развернул свою дивизию и тоже последовал за флагманом Птолемея в самое пекло. На лице Трубецкого, до этого бледном и растерянном, вспыхнула решимость и стыд. Он проклинал себя за малодушие, за то, что поддался панике, увидев отступление своего товарища — князя Михаила Александровича. Но теперь, глядя, как Птолемей и Дессе бесстрашно бросаются в бой, он ощутил прилив сил и ярости.

— Если уж сам первый министр не побоялся пойти на верную смерть, то какого черта я здесь отсиживаюсь?! — прорычал он, отдавая приказ по сети.

И его корабли, еще недавно беспорядочно улепетывающие из сектора боя, дружно развернулись и с удвоенной силой обрушились на противника.

Свежие силы, вошедшие в сражение, сделали свое дело, сумев-таки перевесить чашу весов на сторону союзного флота. Враг, еще мгновение назад торжествовавший и упивающийся своим превосходством, вдруг оказался атакован со всех сторон. Взятые в клещи между основной армадой и дивизиями резерва, корабли Самсонова заметались, не зная, куда бросаться и кого отражать. Их командиры, внезапно лишившись инициативы и оказавшись в обороне, впали в замешательство и растерянность.

Экипажи Ивана Федоровича Самсонова хоть и дрались отчаянно и самоотверженно, но все же численно сильно уступали своему противнику. Они сражались подобно раненым хищникам — яростно, не щадя ни себя, ни врага, пытаясь забрать с собой в могилу как можно больше противников. Из поврежденных кораблей Черноморского флота вырывались языки пламени и реки воздуха, опаленные трупы вываливались в космос через пробоины, но никто и не думал сдаваться. Чувствовалось, что эти люди готовы биться до последнего вздоха…

Но у диктатора просто физически не было кораблей, чтобы остановить сейчас резерв Грауса, состоящий из целых четырех дивизий Северного космофлота Дессе. Все его резервы были истрачены в предыдущих атаках, все козыри — биты. Оставшиеся корабли, сколь бы умело и героически они ни сражались, просто тонули в волнах наседающего со всех сторон противника.

«Бело-синие», по цвету голографических Андреевских знамен на тактической карте, дивизии «северян», а также Балтийский космический флот адмирала Юзефовича в ходе кровопролитного ближнего боя прорвали строй врага и стали угрожать его «тылам». Теперь, вцепившись в корабли диктатора мертвой хваткой, они безжалостно расстреливали их с кормы и бортов, давая залп за залпом. На месте аккуратных построений Черноморского флота образовалась жуткая свалка, месиво из обломков и беспомощно дрейфующих остовов.

Остальные до этого сильно поредевшие дивизии эскадры Птолемея, видя этот неожиданный успех, с новой силой вступили в сражение. То, что еще полчаса казалось безнадежной резней, вдруг превратилось в победоносное наступление. Люди, уже готовившиеся к смерти и плену, вдруг ощутили крылья за спиной. Вера в победу, в своих командиров, в правоту своего дела вернула им силы и отвагу. Теперь все те, кто раньше только защищался, перестроили свои боевые порядки в атакующие «клинья» и смело пошли на врага.