Я уже приготовилась к тому, что снова будут вопросы и игра в гляделки с тяжелыми вздохами и недовольным сопением. Не угадала. Тэбан действительно повторил ритуал с восседанием на сундуке и тарабарщиной в мой адрес. И опять получил в ответ полный непонимания взгляд и тяжелый вздох. Ага, игра у нас такая. Но морщиться и сопеть на этот раз мужчина не стал, вышел из комнатки, маленькой, к слову, так, не комнатка – закуток с узкой кроватью и сундуком, и вернулся в сопровождении незнакомца. Важный тип. Так и пышет завышенным самомнением и… силой.

А вот это интересно! Я чувствовала добрую энергетику Шалсей. Женщина даже чуть светилась, если удавалось посмотреть на нее искоса, боковым зрением. Но от этого индивида веяло настоящей мощью. Показалось, что даже воздух вокруг него уплотнился. Одет мужчина был богаче, чем все, кого я раньше видела. Не считая травницы и Тэбана, троих. Я их плохо запомнила, так что и не узнаю, если увижу еще раз, но этого человека я точно не забуду. Алая мантия, на груди восьмиконечная золотая звезда, в центре которой плещется живое пламя, блеск драгоценных камней в массивных перстнях. Это то, что сразу бросилось в глаза. Ростом мужчина повыше Тэбана будет, потому и рассмотрела только то, что на уровне взгляда находилось. А вот выражение его лица, когда задрала голову наверх, заставило оцепенеть. Всем своим видом незнакомец выражал презрение, а взгляд пронизывал насквозь, препарировал, я бы сказала. Никогда не чувствовала себя настолько ничтожной.

Мужчина обменялся несколькими рублеными фразами с Тэбаном, из рук которого к нему перекочевал тугой мешочек и с тихим звяком исчез в недрах мантии. После тип подошел ко мне, ухмыльнулся и ткнул двумя пальцами в лоб.

Я закричала, выгибаясь всем телом. Меня будто бы насквозь прошила молния, мгновенно вскипятив кровь и поджарив внутренности. Удивительно, что голова, на которую пришлось воздействие, взорвалась болью последней.

Ну, что же! Выносливостью я не отличалась, поэтому отключилась моментально.

Из-за этого гада провалялась в койке еще пару дней. А ведь накануне уже пробовала вставать и самостоятельно дошла до отхожего места. Теперь же башка ломила, как с дикого похмелья. Дошло до того, что я с жадностью глотала отвары Шалсей, чтобы хоть ненадолго забыться сном и не чувствовать эту невыносимую тянущую боль.

Мало мне ран, так еще и это!

Помимо гематомы на затылке, мое тощее тельце исполосовали царапины, как будто кошки когтями драли. Большинство из ран стараниями травницы уже затянулись. Но четыре глубоких пореза на плече останутся в виде шрамов. Быть может, они станут напоминанием, как я попала в этот мир? Вокруг все слишком чужое. Слишком. Чужая речь, люди и обычаи, одежда и вкус еды. Только в снах еще сохранялось ощущение дома, но и те приходили не каждую ночь. Забывались, стирались из памяти. А я все больше не понимала, кто такая, зачем здесь и где теперь мой дом.

– Доброе утро, Лаисса. Как себя чувствуешь? – заглянула с самого утра Шалсей. – Я вот чайку тебе заварила на травах, чтобы остаточное действие магического лечения убрать.

– Спасибо, мне уже лучше, – машинально ответила женщине и только потом поняла, что случилось.

Я. Поняла. Все! Все, что она сказала. И, самое главное, ответила!

– Как же это возможно?

– Заговорила! – обрадовалась женщина. – Ну, наконец-то! Ты, вот, что, девочка! Завтракай, а я Тэбан сура позову. Очень уж он беспокоился, переживал.

– Д-да, конечно, – кивнув Шалсей, принялась за еду.

Насчет девочки травница ничуть не соврала. Тощее тельце, угловатые формы, не успевшая сформироваться грудь. Зеркал тут не было, но на ощупь маленький нос, тонкие губы и высокий лоб. Сбившиеся в колтуны волосы блеклого белесого цвета. Руки-ноги, как спички. Ничего примечательного. Кроме того, что осознавала себя взрослой женщиной, прожившей не один десяток лет. Ну, как, осознавала? Во снах, что казались такими реальными, была именно такой. А вот ребенком себя совершенно не помнила. И это пугало. Сильно.

Тэбан и Шалсей, вероятно, знали, что произошло, и кто меня ранил. Внутри постоянно таился страх, что правда мне не понравится. И что они бросят меня одну, а самостоятельно мне не выжить. Этот же страх подсказывал, что никому нельзя рассказывать о снах. Это тайна, от которой зависит жизнь.

– Приветствую, тана Лаисса, – поздоровался вошедший Тэбан. – Шалсей сказала, тебе лучше?

– Да, верно. Спасибо за беспокойство. Вы расскажете, что произошло? Я ничего не помню.

– Вот как? – Мужчина заломил бровь вверх. – Жаль. Я надеялся, что ты расскажешь, как выжила в Иринтале – Гиблом лесу. Не каждому суру такое по силам, не то, что ребенку.

– Но я ничего не помню, – машинально коснулась раны на затылке, – совсем.

– А кто тебе ранил? Кто принес на опушку и выбросил на тропу?

Что тут скажешь? Какой иринтал? Моя жизнь началась здесь, в этом закутке, а воспоминания о прошлом… они приходили только во снах.

Пожав плечами, я тяжко вздохнула. Игра в непонятные вопросы, вздохи и недовольное сопение продолжилась. Разве что теперь я понимала, чего от меня хотят. Но от этого легче не стало.

– Простите, но я не помню.