– А имя, Лаисса? Оно твое?

– Кажется, да. Но мое звучало немного иначе. Не могу вспомнить, – тут ни капли не соврала, и гость это понял. Откуда-то я знала, что он чувствовал неправду.

– Понятно! Ну, что же, жаль. Я рассчитывал выяснить, что произошло в лесу, кто твои родители. Совершенно ясно, что ты не из местных. Отдыхай, пока, – Тэбан вышел, оставив меня в полной растерянности.

Действительно, травница и сам Тэбан сур отличались красноватым оттенком кожи, а вот я на их фоне смотрелась бледной поганкой.

Некоторое время я пялилась на дощатую дверь, за которой скрылся гость, думала над его словами, и ничего путного на ум не приходило. Я никто здесь, чужачка. Никому не нужная и бесполезная. Они ведь не обязаны заботиться обо мне. Возможно, рассчитывали, что найдутся родственники и заберут меня, компенсируют расходы. Шалсей жила скромно. Это по обстановке понятно и по небогатой одежде. Сравнить с тем же типом в мантии, так беднота полная. Разве что Тэбан сур выглядел обеспеченным. А еще надежным и сильным. Такой не даст в обиду, не станет лебезить или прогибаться под власть имущих. Он сказал, что нашел меня в лесу. Гиблом лесу, в котором вряд ли встретишь случайного человека. Значит, он из тех, кто не боится гулять в его окрестностях? Лучшего защитника мне не найти. Но захочет ли он взвалить на себя ответственность за безродную девчонку? Сомнительно. Скорее, поспешит избавиться от досадной помехи. Или нет?

Скользнув с кровати, закуталась в теплую шаль, которой травница накрывала меня по ночам, и вышла из закутка. Рядом располагался еще один, временно переоборудованный под мыльню. Очевидно, Шалсей часто оставляла больных в доме, устроив в нем что-то вроде лазарета. Саму травницу обнаружила в комнате, служившей кухней, столовой и операционной одновременно. Женщина вместе с гостем сидела за деревянным столом, покрытым белоснежной скатертью. Из расставленных на круглых подставках чашек поднимался пар, разнося по дому приятные ароматы заваренных трав. В воздухе витал сладкий запах земляничного варенья, так полюбившегося за последние дни. Но настроение не располагало к душевному чаепитию. Собеседников выдавали напряженные позы и сосредоточенные лица. Похоже, тут шел серьезный разговор.

– Она не приживется в Лежках. Сам знаешь, как тяжело здесь принимают чужаков. А она чужая. В ее жилах течет кровь эльфирских танов, забери их души Адесс.

– Думаешь, незаконнорожденная? – Тэбан не спрашивал, утверждал. – Своих отпрысков таны берегут. Будь она законным ребенком, Леж и сам Гиблый лес уже наводнили бы отряды воинов.

– Не могу я ее оставить. Сам видел, как отреагировал староста на ее появление. Жилх собственной тени боится, а тут раненая девчонка неизвестно откуда взялась. Она мало того, что выжила в Гиблом лесу, так еще и не помнит, кто такая.

– Не на улицу же ее выкидывать? – Мужчина нахмурился. – Не по-людски это.

– А, может, к тебе, Тэбан? В Тангсур? У вас, суров, свои законы, – предложила Шалсей.

– У нас еще строже к чужакам относятся. Сама знаешь. Только охотникам и ученикам есть место на заимке. Что там ребенку делать? Строгая дисциплина и аскетизм во всем. Не вытянет она…

– Я справлюсь, – не скрываясь, зашла в комнату и с вызовом посмотрела на Тэбан сура, – только не выгоняйте. Мне некуда идти, нет родных, нет ничего, чтобы выжить в этом мире. Если вы только позволите, я готова стать ученицей.

– Ты не понимаешь, о чем просишь. – Тэбан ничуть не удивился моему появлению. А, может, и знал, что подслушиваю. – Не каждый мужчина выдержит. Крепкие парни в первый год ломаются. А ты… слабое беспомощное существо? И дня не продержишься.

– Я и тут не выживу. А так, хоть какой-то шанс, – ответила, выдержав тяжелый взгляд мужчины. – Пожалуйста, возьмите меня с собой. Клянусь, вам не придется за меня краснеть. Я не подведу.

– Что же, – излюбленный тяжелый вздох сура, – почему нет? Надо прежде уладить кое-какие формальности. Двух дней нам хватит. Как раз и свои дела завершу, а потом в Тангсур двинем, и в Леж по пути заскочим.

Оставшиеся до отъезда дни пролетели в хлопотах. С Тэбаном мы посетили торговую лавку, справив мне теплых и добротных вещей. Также закупили зерна, круп и специй. Но сначала в лавке скорняка продали шкуры, что привез с собой охотник. Еще побывали у артефакторов и зельеваров. Что там обменивал Тэбан, я не видела, но, видимо, золотых монет у моего защитника прибавилось. Потому как после в скотных рядах приобрели пару молочных коз, десяток кур-несушек и приземистого мерина.

В Лежки – деревеньку близ приграничного города Леж – Тэбан приехал на каурой лошадке, запряженной в скрипучий возок, очевидно рассчитывая закупиться товарами на ближайшую декаду. Однако моя скромная персона внесла коррективы в его планы. Тут и лишние траты, и заботы, и косые взгляды сельчан.

Леж – это не крохотное село в пять домов и переносным алтарем бога Рааду, которым оно и было до Кровавой битвы, а город с храмом, торговой площадью, постоялыми дворами и представительствами нескольких гильдий. Со слов Тэбана, который охотно отвечал на многочисленные вопросы, Леж – последний населенный пункт перед Гиблыми землями. Потому и наводнили его искатели приключений, свободные охотники, ворье и всевозможный сброд. По периметру городок защищали высокие стены, а крепкие ворота, выходившие на северную сторону, охранялись не хуже сокровищницы императора. Любой, кто входил и выходил через них, проходил особую проверку. Тогда как южные и восточные ворота закрывались только на ночь и пропускали всех желающих. У суров, гильдийских охотников, подтвердившим почетное звание победой над тварями Иринтала, имелись свои привилегии. Это свободный проход через северные ворота, стабильный доход от реализации добычи и бесплатная кормежка в «Сломанном роге», лучшем трактире Лежа.