– Излечить можно и травами. А попробуйте травами поднять бурю! Ничего не выйдет. Даже если травы ветрогонные, – ответил я, вызвав у Эмили улыбку. – Но, конечно, дело не в этом. Точнее, не только в этом. Всё дело в самой Фрейн, которая изменила мужу с четырьмя дворфами. И поэтому всё, чему она покровительствует, воспринимается… не слишком серьёзным. Как тот же театр, живопись, музыка… Да вообще искусство. Потому что нельзя всерьёз воспринимать то, за чем стоит слабая на передок женщина.

– Никогда этого не понимала, – нахмурилась Эмилия. – Почему, если женщина изменяет, её презрительно называют «слабой на передок». А если изменяет мужчина, то он на передок «крепок» и это повод для гордости? Годин тоже имел… личную жизнь на стороне? Почему-то его никто за это несерьёзным не считает.

– Это другое, – улыбнулся я её гневу.

– А что в этом другого? Разве измена мужчины приносит женщине меньше боли, чем наоборот? Почему вам нужна в жёны непременно девственница, а сами вы… ну как бы…

– Вы ревнуете, Эмилия? – восхитился я.

– Не знаю. Не пробовала, – ушла та от ответа.

– Тогда к чему эти вопросы?

Она молчала, кажется, подбирая слова.

– Мне кажется, женская ревность не менее страшна, чем мужская. – Эмилия посмотрела мне в глаза.

Моя маленькая темпераментная пташка!

– Если женщина во всём удовлетворяет мужчину, ей не о чем волноваться, – поспешил я успокоить супругу.

– А женщина всегда знает, что она достаточно удовлетворительна?

Было приятно видеть, что моя решительная синичка всерьёз настроена стать идеальной женой. Это внушало надежду, что наш внезапный брак всё же обернётся удачей.

– Мужчина непременно даст ей знать.

– А вы? Вы даёте знать? – продолжала настаивать Эмилия, и озабоченность никак не хотела исчезать с её чела.

– Непременно, – заверил я, но, кажется, она всё равно не поверила до конца. Ничего, всему своё время. У неё будет возможность убедиться.

Несмотря на холодное отношение к Фрейн со стороны титулованной части общества, селяне супругу Година почитали, и летом на алтаре всегда было полно полевых цветов. Пока же алтарь был пуст, ожидая подношений к скорому Новому году – Солнцевороту.

В дальнем левом, восточном, углу располагался алтарь старшей дочери Година и Фрейн, Скалди, и её супруга Хингвера. Я подвёл Эмилию к нему.

– Скалди считается родоначальницей йарлов Эльдбергов, – поведал я, почтительно коснувшись друзы горного хрусталя, символизирующей льды Чертогов Вечности.

Из всех алтарей именно здесь сейчас было больше всего даров. Ещё бы. Скалди – богиня зимы. Когда она злилась, поднимались метели, когда плакала – на землю сыпал снег. А всё потому, что муж её, Хингвер, не выносил морозов. Стоило рекам покрыться ледяной коркой, он покидал супругу и отправлялся в далёкое плавание, унося с собою солнце. Лишь весной и осенью суждено было встречаться этой паре, потому что летом уже сама Скалди отправлялась в края вечного холода, править миром Мёртвых.

В день Летнего Солнцеворота она вершила суд над умершими, определяя, кто вёл достойную жизнь и останется пировать в Чертогах Вечности, а кому суждено вернуться в несовершенную земную жизнь, чтобы заново пройти её испытания. Символом Скалди были вечнозеленые ели, и свежие ветки никогда не переводились на алтаре.

– Потому что ваш род владеет магией льда? – уточнила Эмили.

– В общем-то, да. Но приятнее думать наоборот, что мы владеем магией льда, потому что являемся потомками Скалди, – признался я.

– Вы говорите «мы». Но ведь вы – последний представитель рода? – стараясь избегать резких интонаций, задала Эмили очень больной вопрос.

– Я – единственный представитель старшей ветви рода. Но есть младшие, которые состоят со мной в родстве.

– А есть какая-то разница между младшими ветвями и старшими? У обычных людей вся разница в наследстве. А у магов?

Я в очередной раз восхитился умением Эмили вычленять главное.

– У магов – тоже в наследстве. Прежде всего – в наследовании способностей к родовой магии. Для того чтобы у мага родился одарённый наследник с правильным даром, нужно соблюсти ряд условий. Одно из них, к слову, девственность невесты, – многозначительно заявил я, чтобы жена не видела во мне какого-то извращенного любителя дефлорации. – Я уже не говорю о том, что самим магическим техникам необходимо обучать, и для этого требуется либо владеть ими самому, либо иметь возможность привлечь грамотного наставника.

– А для этого тоже желательно получить наследство, но уже материальное, – подсказала Эмилия.

– Да, безусловно. Поэтому говорят, что благодать Хингвера делает счастливыми родителей, но несчастными детей.

Хингвер, супруг Скалди, бог плодородия, покровитель семьи и мужской силы, был ещё одним божественным примером того, что успехи в семейной и личной жизни – не одно и то же. Летом, пока жена наводила порядок в Чертогах Вечности, красавец Хингвер не страдал в одиночестве. И в зимних плаваниях в далёких краях, думаю, тоже.