Шрифт:
– Да, тот самый.
Молчание.
– Больше я вам ничего не могу сказать.
Это уже другой тон голоса. Шуршание песка на холодном ветру.
– Где он лежит? Могу ли я его повидать?
– Нет. Нет. Не сейчас. Может быть, позже. Позвоните завтра, хорошо?
– Хорошо.
В Сергеевом голосе тоже пересыпается песок. Шуршащее эхо.
– До свиданья…
– До свиданья…
Эхо скрипучего песка.
И кто-то страшный за стеной безостановочно ходил…
Что происходит? Что? Что? Что?
Сергей бросил взгляд за окно ресторана. Только сейчас он осознал, что не видно не только огней Сан-Франциско на противоположном берегу, но и самого залива.
В черной ночи гигантской карандашной тушей колыхался туман. Отсветы веселых аквариумов лежали на его мутной косматой шкуре неровными блеклыми пятнами – наверное, так же на черной промокательной бумаге расплываются цветные кляксы флюоресцентных чернил.
Сергей позвонил по номеру, который ему оставил Яков, услышал его голос и сообщил, что уже свободен.
– Ужин прошел хорошо? – осведомился Яша.
– Вполне, – солгал Сергей. – Хорошая еда, интересная беседа…
Ему казалось совершенно недопустимым, едва ли не преступным втягивать Якова в эти перипетии.
– Тогда я выезжаю, – сказал Яша.
– Это не опасно? – спросил Сергей. – Очень сильный туман.
– Не впервые, – усмехнулся Яков. – Ты знаешь, американцы забавный народ. Они хорошо освещают не только дороги, но и мосты.
«Додж» Якова материализовался перед «Чарт-хаузом» в половине одиннадцатого. За последние сорок минут Сергей выпил пять чашек кофе. Сердце тяжко бухало в груди, на лбу выступили крупные капли пота.
– Поехали, – с облегчением произнес он, вваливаясь в машину. – Хорошо, если к полуночи доберемся до дома.
– Что-то ты неважно выглядишь, Сережа, – сказал Яша. – Неприятности?
– Нет, что ты. По-моему, просто переел. И перепил кофе.
– А где твой приятель?
– О, приятель давно ушел. Он же здешний, что ему в ресторане ошиваться, если ужин съеден, разговор закончен, а счет оплачен?
– Ну ладно, едем. – Яков плавно тронул с места. Подозрительное выражение с его лица не исчезло.
Мост Золотые Ворота в тумане являл собой фантастическое зрелище. Свет фар, фонари и яркие прожектора, укрепленные на мосту, выхватывали стальные тросы, вертикально встававшие справа и слева. Вокруг клубились космы тумана. Не было ни моря, ни неба, ни берега – лишь туман, полотно дороги и тросы. Казалось, машина идет по облаку, подвешенному к невидимой небесной тверди стальными нитями.
Сергей вспомнил моностих «Мост» американского поэта Чарлза Резникоффа и понял, что написать его можно было, только увидев Золотые Ворота в ночном тумане:
«Стальной скелет облака».
Редкие машины двигались медленно, не обгоняя друг друга: спешить в таких условиях мог бы только сумасшедший.
Сзади послышался нарастающий шум. Какая-то машина взяла левее и пошла на обгон. «Додж» Якова в это время был уже примерно на середине моста.
– Видал? – мотнул головой Яша. – Абсолютные идиоты. Держу пари, это не американцы. Явно кто-то из России. Хотя что делать российским балбесам ночью на Голден-Гейт?
– Один такой балбес рядом с тобой, – сказал Сергей. – Мне-то ведь дело нашлось…
– Tы, слава богу, не за рулем.
Чужая машина поравнялась с «Доджем» и начала его обходить. Это был «Форд» с затемненными боковыми стеклами.
И тут произошло нечто настолько неожиданное, что Сергей с Яковом даже не успели испугаться.
Задняя дверца соседней машины приоткрылась, и оттуда прогремели два выстрела.
Послышался звон стекла.
«Форд» прибавил газу и исчез в тумане впереди.
Яков резко взял вправо, прижался к пешеходной дорожке, отгороженной от проезжей части высоким барьером, и встал. Сергей некоторое время сидел не шелохнувшись. И тот и другой были в испарине.
Потом оба как по команде повернулись.
В стекле левой задней дверцы были два маленьких отверстия в густой паутине трещин.
Стекло правой задней дверцы разлетелось вдребезги.
Я не знаю, о чем говорили Сергей и Яков в машине тем вечером, и не знаю продолжения этой беседы, состоявшегося ночью в квартире на Вествуд-драйв, куда они доехали без дальнейших приключений, – беседы, в которой активное участие приняла, конечно же, Мира. Рассказывая мне впоследствии перипетии всей этой истории, Сергей обошел полным молчанием события его последней ночи в Сан-Хосе. Я понял лишь одно: он всерьез поссорился со своими друзьями.