Мои руки начинают дрожать. Я не могу поверить, что это действительно происходит. Как будто нахожусь в страшном сне, из которого невозможно проснуться.

На негнущихся ногах прохожу в кладовку. Два чемодана с моими вещами стоят в углу и ждут своего часа… Всё, что у меня осталось…

Слышу, как Герман стучит дверным замком, открывает дверь и впускает ту, кто разрушила мою жизнь.

Громкий стук входной двери звучит как выстрел. Она здесь. Я не успела уйти. Он не успел прогнать меня до её прихода…

Выкатываю тяжёлые чемоданы в прихожую и встречаюсь с хищным взглядом роковой брюнетки, занявшей моё место. Она смотрит на меня с удивлением, смешанным с триумфом. Несколько мгновений мы стоим в неловком молчании.

Герман нарушает повисшую тишину:

– Снеж, это Ника. И она уже уходит. Не переживай, родная, она нас больше никогда не побеспокоит.

Но я стою как вкопанная. Эта сцена кажется мне абсурдной. Герман в одночасье выкинул меня из своей жизни, и на моём месте теперь другая.

Длинноногая брюнетка с несколькими килограммами штукатурки на лице. Эталон современной красоты – холодной, нечеловеческой, искусственной.

– Даже не выпьешь со мной чаю? – самодовольно произносит мерзавка и пробегает по мне брезгливым взглядом.

Собрав остатки своего достоинства, я поднимаю чемоданы и направляюсь к выходу, не оглядываясь. В моей голове только одна мысль: я смогу пережить это. В конце концов, я найду силы двигаться дальше. Ради себя, ради своего ребёнка!

Я выхожу из квартиры, оставляя за собой прошлое, которое так резко и безжалостно от меня отняли. Жизнь ещё впереди. Но этой главе под названием «Герман» пришел неожиданный конец.

Я выхожу из подъезда на улицу, холодный осенний ветер бьёт мне в лицо, будто пытается вернуть к реальности.

– Вероника Владиславовна, добрый день, – меня приветствует водитель Германа, забирает тяжёлые чемоданы и открывает передо мной дверь дорогого автомобиля.

Громко вздохну забираюсь на задний ряд премиального внедорожника.

В салоне автомобиля я сразу ощущаю знакомый аромат. Тот самый чужой и резкий запах женских духов, которым пропах Герман…

Сердце сжимается, голова начинает кружиться.

Пытаюсь взять себя в руки. Собраться.

Но запах чужой женщины настойчив, он заполняет всё свободное пространство вокруг меня. Он словно издевательски смеется надо мной, нашептывая тайны, в которые я не хочу верить…

– Вероника Владиславовна, на какой вокзал поедем? – спрашивает водитель, повернувшись ко мне вполоборота.

– Любой… – произношу одними лишь губами и с болью прикусываю щёку.

Водитель молча кивает.

Руки начинают дрожать, взгляд невольно падает на купленную мною мягкую игрушку, лежащую на заднем сиденье автомобиля.

Вспоминаю каждую минуту, которую мы провели вместе с Германом в этом автомобиле, каждую поездку, разговоры, музыку, которую мы слушали. Всё это теперь кажется иным. В каждой детали я вижу ложь, предательство.

Глубоко вздыхаю, пытаясь облегчить боль в груди. Надо сосредоточиться. Мне надо решить, что же делать дальше…

Сначала я думала, что Герман шутит, отправляя меня на вокзал. Сейчас, когда его водитель везёт меня, я понимаю, что каждое его слово было правдой. Обжигающей болью правдой.

Через час молчаливой поездки автомобиль останавливается и водитель сообщает мне о завершении поездки:

– Казанский вокзал. Вы сказали, что вам без разницы. Поэтому я вас привёз на ближайший.

Потеряв связь с реальностью, молча киваю.

Водитель помогает мне выйти из автомобиля.

– Герман Александрович, распорядился сопровождать вас до самого вагона. Билеты возьмём на ближайший рейс! – произносит мужчина, рассматривая расписание составов.

Мужчина стоит в очереди у кассы, покупает билет на ближайший поезд. Неважно куда.

У меня нет родных, каждый город для меня чужой. Куда бы ни сослал бы меня Герман, я везде буду одинока.

Я бы могла вернуться в родной посёлок, но там будет крайне тяжело жить с малышом. Работы там нет, а ближайшая больница только в районном центре, до которого раз в сутки ходит старенький автобус.

Смотрю на людей, бегающих по платформам, стараюсь не погружаться в мысли, от которых слезы сами собой наворачиваются на глаза.

Мне до сих пор не верится, что сегодня утром я была счастлива. И вот теперь всё в одночасье изменилось.