«Не только впускают, но ещё и нальют. Я уже раздал указания. Ночью праздник — днём отдых».

«Значит не зря так спешили», — ответил первый центурион.

«Это будет длинная ночь. Мне надо раздать все долги».

«Накопились?»

«Да. И перед тобой в том числе».

Следовало раздавать многие долги перед последним боем, чтобы не жалеть потом.

Город готовился к пиру, а почетные гости все прибывали и прибывали. Благо, в Бьорторне сейчас было полно пустующих домов. Разумеется их подготовили для размещения гостей. Залатали крыши, вытерли кровь, убрали фрагменты тел.

Люди, которые не одну неделю провели в битвах и на дорогах, рады были любому тёплому жилью. Над городом поднималось множество столбов дыма от очагов. Они тянулись к вечернему небу, не закручиваясь по спирали. Обычный дым от чистого огня. Символ жизни, а не погибели.

А во дворце Бьорторна разгоралось пламя в кузницах. Там готовились плавить золото и серебро. Я собирался расстаться с запасами этих драгметаллов, серьёзно облегчив походную казну.

Уже стемнело, когда легионы разместились в городе. Однако ночной мрак разгоняло пламя очагов, костров и жаровен. Мне вспомнились два праздника в Кринторне. Один до финального боя, другой после. Оба они закончились появлением какой-то летающей дряни. Первый раз это была дочь Погибели, второй — древний демон. Надеюсь, теперь обойдемся без лишних крылатых гостей.

Когда все было готово, то на улицах разместили столы. К легионерам присоединились как кербрийцы, так и местные жители. Кажется, среди беженцев полно свободных женщин. Это хорошо.

«Пейте до дна. Ешьте, пока не надоест. Любите или думайте о тех, кого оставили далеко», — так начал я свою речь. — «Запомните эту ночь. Она понадобится вам позднее, чтобы понять причины, по которым мы сражаемся. Мы идём туда, где нет ничего хорошего. В место для мёртвых, а не живых. Ваша память останется последней нитью, связующей вас с миром людей. Восславьте сегодня богов, либо проклинайте их. Жалуйтесь им на свои беды. Вам сегодня можно все. Ибо вскоре мы принесем величайшую жертву за всю историю. Мы поставим на кон и жизни, и души, чтобы одержать победу над кошмарнейшим из врагов. Сегодня вам можно все, но горе будет тому, кто поколеблется там на поле боя. Он познает не только ярость врага, но и мой гнев. Даю вам слово Михаира Лиардиана. Триумвира Империи. Того, кто будет биться вместе с вам».

Я сказал то, что хотел и то, что должен был. Теперь настало время раздавать долги.

Стоя у длинного стола на площади перед дворцом, я смотрел как блестят в свете костров золотые и серебряные фалеры. Хорошо пришлось потрудиться мастерам. На драгоценных металлах были выбиты образы богов, наших и вражеских воинов, городов, символов целых стран. Памятные медали, в которых застыло славное прошлое моих легионов.

— Зову к себе первого из Двадцать Первого, — объявил я, пока вызванный мной человек проходил вдоль рядов антесигнанов. — Поций Арвин, ветеран первого Северного похода, ветеран моей шаддинской компании, человек, скрепивший своей волей ряды Двадцать Первого. Вместе с этим золотом я вручаю тебе и тяжесть нового бремени, военный трибун Двадцать Первого и военный трибун общего каструма легионов.

«Работать придётся больше, да?» — мысленно спросил Поций, принимая награды.

«Сделай серьёзное лицо», — ответил я.

Затем ко мне вышел Летир Дацинис — примас центурион когорты армигери дефенсорес. Тоже ветеран всех моих кампаний, достойный за это золота и серебра. Он принимал награды более скромно. Даже с некоторым волнением, хотя в строю оставался спокоен перед лицом смерти.

Одного за другим я приветствовал и награждал людей, которых судьба поместила на тонкую полосу выжженной земли между двумя смертями.

Молча принимал символы почета Клестус Фалк. Он чтил Забытого ещё до того как я связал себя со вторым богом войны. На изуродованном шрамами лице центуриона превенторов было выражение такого сурового спокойствия, будто он готов встретить все ужасы ада не поведя бровью. Кроме золота и серебра у меня была для Клестуса особая награда. Дар Забытого. Для такого человека не жаль потратить крупицу силы меча.

А вот Таркус Дарен свою особую награду уже получил. Ко мне он вышел уже практически не хромая. Три сеанса по четыре-пять часов в исполнении Ар-Арамии восстановили его колено до более-менее приемлемого состояния. Марафон не пробежать, но ходить или стоять в строю — без проблем.

— Я эту награду ещё не заслужил до конца, — объявил имперец, указывая на ногу. — Но ещё заслужу. Обязательно!

Я кивнул и не стал спорить, но с моей точки зрения Таркус уже все заслужил.

Одним из последних отмеченных в Двадцать Первом был молодой Севин Дацинис, который числился моим контуберналом. То есть помощником и посыльным. Должность крайне не пыльная, учитывая что я теперь раздавал приказы и даже получал отчёты мысленно. Благодаря навыкам системы была такая возможность.

— Благодарю за службу, юный Севин, но в ближайшие дни твоя помощь понадобится уважаемому Таркусу Дарену, которого я оставлю во главе гарнизона Бьорторна.

Судя по выражению лица парень был не очень доволен такой перспективой. Вроде бы это понижение статуса, но я не хотел рисковать его жизнью в дальнейшем походе. Семья Дацинис итак сильно пострадала за помощь мне.

— Как вам будет угодно, триумвир.

— По завершению Северной кампании буду рекомендовать тебя уже на должность квестора по достижению требуемого возраста, — подсластил я пилюлю.