— Что можно сделать? — с улыбкой произнес я. — Во-первых, можете дать денег. Золото — это кровь войны.

— О зла блеск, где вспыхнешь ты на горизонте, мне предвещая гибель иль триумф, — продекламировал Азард строчку из какой-то пьесы. — Хорошо. Мы сильно потратились на Турнир, но что-то наскрести либо занять можно. Златые горы не обещаю, однако твои алчные родственники будут довольны.

Деньги это, конечно, прекрасно, но надеюсь, что только ими помощь от одной из самых могущественных в мире сил не ограничится.

— Учитывая сколько у вас летающего транспорта, то возможность время от времени забирать раненых в тыл и наоборот подвозить подкрепления очень бы пригодилась.

— Хм… — Азард задумчиво нахмурил высокий лоб. — Это можно. Попробуем.

— Лавертия остаётся на Севере? — уточнил я.

— Да, — кивнул чародей. — Пока не исправит то, что вы там с ней натворили. Однако на помощь армии чудовищ не сильно уповай. Её силы сдерживают прорыв врага на западной части этого вашего Лимеса. Убрать оттуда Лав и сначала падет Утопье, затем Порча через реку набросится уже на имперские города.

Хм. И не поспоришь. Но с Лав надо будет таки связаться. Возможно, кого-то она мне таки выделит. Даже один-два крупных монстра могут пригодиться для некоторых задач.

— Когда обратно на Север? Или ещё почтишь своим присутствием наше состязание?

— Нет. Мои мысли уже там. Пока эта дохлая сердечная мышца бьется, то не будет покоя моему собственному сердцу.

— Только не говори мне, что чувствуешь вину за произошедшее на Севере, — с бесстыжей ухмылкой произнес маг.

— А разве не должен?

— Раскаяние — чушь, которую придумали лжецы. Никого оно никогда не исправит. Потому как у настоящих злодеев его нет, а настоящим героям оно просто не нужно. Исправлять ошибки можно и без самобичевания.

— А я больше герой или злодей?

— Мне без разницы. Главное будь настоящим. И задержись на день-другой. Я прикажу кое-что сюда доставить. Не меч Забытого, но может пригодиться.

Хм. Тоже какой-то артефакт? Было бы весьма неплохо.

Эх. Жаль, что старые недобрые методы подготовки сейчас не сработают. Набрал бы костяных игл от гробничников, наклепал зомбей да одержимых, шлифанул бы сверху парой воплощенных демонов, а теперь…

Нежить силы Порчи могут у меня банально угнать. Демонов, оказывается, тоже. Все это уже напоминает старый анекдот по Вахе. Запросы на компьютере инквизитора. Первый: «Как загнать флот-улей в Око Ужаса». Второй через месяц: «Как победить тиранидов Хаоса».

Хотя Порча более напоминает познавших Хаос некроморфов.

— Мэтр Элемер пожелал направиться на границу Империи и Севера, чтобы следить за ситуацией, — произнес Гилам. — Он не станет слишком углубляться в земли Порчи, но поможет сдержать её влияние.

Тоже неплохо. Маги, в отличие от отцов-сенаторов, кажется, начали осознавать всю опасность Немертвого Бога.

— Мы тоже будем держать с вами связь, пока это возможно, — добавил Гилам. — Отдохните несколько дней, пока архимагистр ждет своих гонцов с доставкой.

На арене все ещё продолжался бой, распавшийся на отдельные стычки. Наемные арбалетчики и ти-шадайская пехота держали оборону против сборной солянки из сулимцев, шаддинцев и цестинцев.

— Честно, карта эта вам не удалась, — немного обломал я кайф Азарду. — Особенно, учитывая, что сражаются на Турнире наёмники, не особо желающие на тот свет. Когда происходит схватка больших формаций, то это красиво и быстро. Разбитые войска бегут, победитель проламывает один строй и рвётся дальше. А здесь? Перестрелка и возня. Имперские гладиаторы показывают зрелища на пару голов выше.

Азард лишь слегка повел бровью, а ответил такими словами:

— И что мне теперь? Сожалеть? Исправлять ошибки можно и без сожаления.

На этом наша беседа завершилась. Я отказался до конца наблюдать сражение, тем более, что вопреки названию, не заметил на карте ни одного активно участвующего в замесе крокодила. Рептилии предпочитали держаться от шумной возни людей подальше.

Почти весь день я провел, внезапно, отдыхая. Давно со мной такого не случалось. Неспешно гулял среди садов либо беседуя с кем-то из своих, либо вообще молча. Просто созерцал как на обочинах мощеных или посыпанных мраморной крошкой дорожек лежат опавшие цветы.