Шрифт:
– Я не соглашался на напарника, – попытался возразить Саша.
Согласится. Да его даже спрашивать не будут. Андрей никому не отдаст свое сокровище. Он бы и Саше не отдал, но вариантов нет. Сын главы явно надежнее, чем сын беглого Небесного или пьющий Хранитель, преданно ждущий перебежчицу. Хотя чем Саша отличался от них в свои девятнадцать, кроме статуса?
– Ладно, я понял, – вздохнул он.
– Так, ты согласен? – просияла Люба.
– Нет, но отцы все решили.
Она пропустила мимо ушей его «нет» и радостно похлопала в ладоши. Как ребенок.
– Я так рада! Так рада!
Резкий звонкий щелчок прервал ее ликование. У Коли лопнула струна на гитаре, он громко выругался, зажав сигарету зубами. Костя удрученно уставился на исписанный тетрадный лист.
Саша и Костя дружат с детства. Они ходили в один класс, вместе сбегали с уроков, катались на одном велосипеде и кидались снежками в девчонок. Всегда вместе. С Колей было тяжелее, потому что из-за заносчивого характера парню сложно давалось строить отношения. Он чаще проводил время в одиночестве, хотя все равно был вхож в их компанию. Поначалу потому что играл на гитаре и баяне, а потом они научились закрывать глаза на острые углы его характера и просто принимали таким, какой он есть. После знакомства с Тамарой, Коля стал мягче и сдержаннее, но они продолжали относиться к нему с опаской.
Вернувшись с работы ближе к полуночи, Саша на всякий случай заглянул в кабинет главы на первом этаже. Отец дремал в скрипучем кресле, положив голову на скрещенные на столе руки.
– Пап, – позвал Саша. – Папа!
– А? Да? Где?
Отец встрепенулся, сонно огляделся по сторонам, увидел сына и тяжело вздохнул. Его темные волосы торчали в разные стороны, лицо избороздили морщины, а темные, почти черные глаза всегда смотрели строго.
– Чего не спишь? – спросил отец, отирая лицо жилистыми сухими ладонями. – Полночь почти.
Он посмотрел на часы, прищурившись, сравнил время с наручными, покрутил колесико.
– Я только вернулся, – ответил Саша. – Ты чего в кабинете ночуешь?
– С переводом Иры разбирался, – ответил отец. – Спешить некуда, но должен быть порядок. Пришлось Леню привлекать, как он мне дорог.
Председатель Совета и отец друг друга на дух не переносили. Саша пытался узнать причину, но глава всегда отмахивался и говорил, что председатель не умеет принимать поражение с достоинством.
– Пап, – позвал Саша осторожно. – Почему Люба будет моей напарницей?
Отец нахмурил седые торчащие брови.
– Люба в шестнадцать сильнее вас всех вместе взятых. Я не считаю, что нужно ждать еще два года до ее совершеннолетия. Побудешь ее напарником год, потом посмотрим.
– Почему я?
– Потому что я так решил.
Саша требовательно смотрел на отца, пока тот не сдался и не выдохнул, отвернувшись в сторону:
– Ладно. Ты и сам сильный. Не сейчас, конечно. Сейчас у тебя танцульки в голове и гулянки с этими твоими Костей и Колей. Ваню портите мне. Но в будущем я вижу твой потенциал. Пора браться за голову.
– Пап, но если с ней что-то случится… Андрей же убьет меня!
– А ты сделай так, чтобы не случилось!
Саша не ответил. Спорить с отцом бесполезно. Это он еще не припомнил, как в войну несовершеннолетние Хранители заменили собой ушедших на фронт старших.
2.
Артур проснулся в пять.
Сон не отпускал его из теплых объятий, прижимая к подушке. Но в груди уже билось чувство.
Встать и бежать.
Собравшись с силами, он рывком поднялся с постели, натянул футболку и спортивные штаны с дыркой на колене. Потом зашьет. Артур наспех умылся и попытался пригладить торчащие во все стороны волосы. Давно пора подстричься, но он обычно ходит, пока отец не заставит.
Входная дверь на первом этаже уже была распахнута, в нее залетал свежий ветерок. Солнце поднималось над сонным городом, щебетали утренние птицы. Несколько Хранителей уже пили кофе во дворе, помахали Артуру руками и вернулись к разговору.
Он прислушался к себе. Чувство дернулось и рванулось вперед, настойчиво требуя следовать за ним.
Артур вывернул со двора и вышел к проезжей части, бегущей вдоль старого сквера. Чувство заполнило грудь и потянуло сильнее. Желудок сжимался от голода, кружилась голова. Нужно будет вернуться и доспать несколько часов.
Через три улицы чувство пихнуло его вбок и заставило свернуть в прохладные тенистые дворы.
Артур огляделся: пожилая женщина с маленькой собачкой на газоне, мужчина с газетой на скамье. Не они. Пройдя вглубь узкого двора, зажатого между домом и забором детского сада, Артур обнаружил того, к кому вело чувство.
– Что за день такой!
Мужчина пытался завести машину, чертыхался, швырялся инструментом и проклинал старый автомобиль всеми возможными словами. Жалобно гудел стартер, вспарывая утреннюю тишину.